Гусарские страсти эпохи застоя
Шрифт:
– Спасибо, брат! Спас от голодной смерти. Но на сегодня я пасую. Пойду в роту, покуда не лопнул.
– Как хочешь, а я еще червячка заморю, подкормлю и себя и моего усталого натруженного "братишку".
С этими словами, Белый погладил ширинку и заулыбался довольный своей сальной шутке.
Игорь направился к кассе у стойки, и начал шутить с буфетчицами. А Ромашкин, посмеиваясь над повествованием Лебедя, медленно переваливаясь с ноги на ногу от насыщения пищей, с переполненным желудком отправился на построение батальона.
***
– Твоя история становится все более интересной!
– воскликнул
– Наливай Серега, потом я расскажу о своих приключениях в Америке!
– Где-где?
– удивился Кирпич.
– В США!
– воскликнул художник.
– У! Это такая веселая история! Позже поведаю.
– Ладно, продолжаю, только без дурацких возгласов недоверия о правдивости!
– велел приятелям Никита.
Глава 8. Циничный командарм.
Командующий округом собирал командиров рот и заместителей в Ашхабаде на совещание. Непомнящий заболел и Ромашкин отправился один. Как приятно после пыли, грязи, трущоб и обстановки убого захолустья оказаться в большом современном городе. Никита ехал в столицу республики с радостью, у тетки был день рождения, снова можно погостить у родственников деда.
Дед Семен в сорок первом был мобилизован в действующую армию, на фронт, а в сорок втором отступая из - под Харькова к Сталинграду, в августе оказался в окружении. Боеприпасы закончились, и весь пехотный полк сдался в плен. Он всегда с гордостью говорил о семи зарубках на винтовке, этих солдатских отметках об уничтоженных фашистах. Далее два с лишним года лагерей и каторжного труда. Дахау, Освенцим, Заксенхаузен и прочих конвейеров смерти. Разгром фашистов свободу не принес. Лагеря немецкие сменили на Гулаг. Расконвоировали в сорок седьмом, но из ссылки домой не отпустили. Дед женился на сибирячке, а первая жена была сослана неизвестно за что в Туркестан и вышла замуж на поселении. Вот эти дальние родственники, седьмая вода на киселе, жили где-то в районе аэропорта. В принципе, Никите они были никто, а дедуля с ними регулярно переписывался. Дед Семен наказал обязательно повидаться, передать привет. В первый раз Ромашкин побывал у них по дороге в новую часть, после училища, второй раз, когда возил документы в политотдел. Встречали сродственники радушно и тепло. Никита наметил заехать к ним сразу после совещания, скоротать время до поезда.
После общей беседы с командирами роты и заместителями совещание разделилось на две части. Одну половину, молодых офицеров, собрал начальник политуправления. С другой половиной "перестарков", долго служащих в должностях замполитов и командиров, в основном капитанов, решил встретиться командующий армии Череватов.
Генерал- политработник, построил совещание на чествовании героев, вернувшихся из Афганистана. Молодой комбат- капитан, получил из рук командующего Звезду Героя, еще несколько офицеров ордена. Затем два часа разговора, точнее, монолога о дисциплине. В разделе разное можно было задать вопросы.
Никита протянул руку встал и спросил:
– Товарищ Член Военного Совета! Я писал рапорт в Афганистан, но меня не отправляют. Почему? Не посодействуете отъезду за "речку"?
– Лейтенант! Служи там, где Родина приказала! Не суетись. Придет твое время - отправим. Набирайся опыта и военного мастерства. Таких молодых и горячих как ты, в первую очередь убивают. Считай, что я спасаю тебе жизнь!ответил ЧВС.
– Спасибо
Хлюдов направился в актовый зал штаба, вместе с другими "неудачниками-карьеристами", занял место на заднем ряду и задремал. Первые полчаса что-то бубнил бравый полковник, начальник отдела кадров. Говорил он нудно, монотонно из-за этого-то почти весь зал, отведавший в перерыве пива, уснул. Ну что интересного в информации о том, что половина сидящих в зале, пребывают в званиях по пять-десять лет, а в должностях и того дольше. Один из таких ветеранов округа, капитаном стал еще в шестидесятых, при Хрущеве. Был он худенький, маленький, седой, словно столетний дед, с испитым и испещренным глубокими морщинами лицом. Его подняли, показали всем, посмеялись, пошутили. Загорелая, прокопченная физиономия, имела темно коричневый оттенок кожи, он носил фамилию Петров, и ни чем не отличался от узбека или туркмена.
Тут в помещение актового зала ворвался командующий армией, и беседа приняла другой, более веселый оборот. Молодой командарм, долго не вдаваясь в воспитательную работу, и без лишних призывов к воинскому долгу повел разговор на такую интересную тему, что офицеры проснулись и искренне заинтересовались. Командующий был огромен как глыба, молод, нахален, красив, груб и косноязычен.
– Тебе сколько лет капитан?
– ткнул он пальцем в одного из сидящих ротных.
– Ну, что расселся как старый хрен. Не встать, как и члену в твоих штанах?
– Капитан Шаров!
– представился ближайший к нему офицер.
– Никак нет. Встает.
– Ишь ты! Вставальщик!
– усмехнулся генерал.
– Ну и чего ты хочешь? Чем недоволен?
– Желаю замениться в Россию!
– ответил капитан.
– Служу одиннадцать лет в Туркво. Устал....
– Ха! Устал он. Что мешки носишь или бочки катаешь? Ведь х... груши околачиваешь, да водку пьешь! Так? Я прав? Какой гарнизон?
– Кызыларбат. Виноват! Но, я не пью, у меня язва, у меня язва, товарищ командующий.
– Во! Точно, я угадал. Допился, уже язва!- не вникая в ответ, произнес радостно командарм.
– Ай-яй-яй! А тебе бы еще жить да жить!
– Умирать не собираюсь, хочу замениться, - резко возразил ротный.
– Хрен с тобой живи. Садись.
– А по поводу замены? Срок вышел. Десять лет!
– В других гарнизонах служил?
– Так точно! Пять лет в Ашхабаде и шесть в Небеддаге.
– Молодец! Как только десять лет прослужишь в своем Кызыларбате, так и напишешь рапорт. А пока отдыхай! А как красиво звучит! Кызыларбат, то есть "красный Арбат"! Арбат, да и только! Служишь в столице, можно сказать!
Такой оборот ошеломил многих ветеранов, и они возмущенно зароптали. Десять лет без замены в одном гарнизоне, без надежды выбраться из этих гиблых мест! Вот это новый оборот! Ни чего себе заявочка!
– Ну, чего загалдели? Службой недовольны? А почему? Тепло, фрукты, овощи и зимы почти нет никакой! Если б это было Заполярье, я б понял вас.
Тут не выдержал один из капитанов, встал без разрешения и начал возмущаться:
– Товарищ генерал! Я русский человек! Родился в России!
– Нашел чем хвастать!
– ехидно перебил его генерал.
– А я хохол! Ну и что?