Гусарские страсти эпохи застоя
Шрифт:
Началась игра не менее азартная, чем предшествовавшая ей борьба на руках. Ромашкин совсем запьянел и перебрался за перегородку в другое купе к старикам.
– Гамарджоба, отцы!
– поздоровался Никита со стариками.
Один дед был с бородкой, другой с седыми усами. Они выпучили глаза на лейтенанта и переглянулись.
– Вах! Ты почему нас приветствуешь как грузин?
– удивился и обиделся один из дедов.
– А как нужно?
– А нужно говорить: Дэбон хорз!
– Вот и славно! Дэбон хорз! А то я думал,
– Правда, дорогой. Совершенно верно! Но, по-грузински не надо. У них свой язык, у нас свой.
– Но они ведь тоже православная нация. Почему не любите друг друга?
– Земля, дорогой юноша, всему причиной земля! Ее мало, а споров за нее много!
– Да, но церковь у них немного отличается от нашей!
– произнес бородатый.
– У армян еще больше отличий, хотя тоже не мусульмане. Их главный духовный батюшка - католикос.
– В бога верите?
– спросил Никита.
– Само собой!
– кивнул бородатый.
– Мне понравилось, что ты, офицер, сразу признал, в нас осетин, а не спутал с какими-нибудь ингушами или карачаевцами. Бузныт!
– Это чего такое?
– переспросил Ромашкин.
– Спасыбо, говорю! Балшой спасыбо!
По правде, говоря, Никита некоторое время колебался, кем их назвать: грузинами, абхазами или осетинами. Один был похож на футболиста Газаева, потому и спросил, не осетины ли?
– Отцы, мы все рассеяне! Расея - общая мать! Осетины и грузины на Кавказе должны жить дружно, как братья. Ведь остальные иноверцы! воскликнул пьяным голосом Ромшкин.
– Дорогой мой!
– обнял за плечи лейтенанта усатый дедок.
– Мы с русскими друзья, но с грузинами братьями быть не можем. У нас Сталин половину Осетии украл. Карандашом по карте провел, и оттяпал весь юг в пользу Грузии. Обыдно, да?
– Ай, земли много в стране!
– махнул рукой лейтенант.
– Советский Союз большой, и мы живем в единой могучей державе. Вся земля общая, государственная!
– Вах!
– Какая общая. Это у тебя в России земли много, а у Осетии мало. Каждый клочок полит кровью предков!
– обиделся дед.
– У нас ее тоже нет лишней! Но разве тебе сейчас есть разница, где проходит граница Грузии и Осетии? Это ведь только на карте пунктиры и черточки. По земле ее нет!
– Всякое в жизни случается..., - вздохнул усатый дедок.
– Сегодня нет, а через десять-двадцать лет - по горам столбы пограничные встанут.
– Но-но! Только без глупостей! Ты что, думаешь, у нас турки или персы пол Кавказа отнимут? Да мы их в бараний рог свернем! Повернем армию из Афгана и до Средиземного моря дойдем!
– рявкнул Ромашкин.
Он все более пьянел, и потянуло болтать на политические темы. Началась лекция дедам о международном положении, как в песне о дурдоме. Один не понимает, что плетет спьяну, другой не понимает о чем идет разговор. Старики ласково
У картежников дела были хуже и обстановка накалялась. Вовка выиграл вторую коробку конфет, а первую распакованную брать отказывался.
– Э нет! Так дело не пойдет!
– отпихивал Хлюдов конфеты.
– Вы мне давайте целую, эта распечатана!
– Так ведь это ты же ее открыл! Ты пробовал, - рассердился старший брат Эдик.
– Ну и что? Я их пробовал, но мог ведь не выиграть!
– Но ты выиграл! Теперь получай ее!
– Э-э-э! Нет, сами их ешьте! А мне давай запечатанную.
– Выиграй вторую коробку - отдам!
– горячился средний, Давид.
– Вовка! Не затевай межнациональный скандал из-за двух конфет! Ты все равно сладкое не ешь!
– попытался уговорить приятеля Никита.
– Нет! Они проиграли мне целую коробку, а подсовывают начатую!
– уперся капитан.
– Вовка! Сейчас в морду из-за двух конфет получишь! Зачем идти на конфликт? Уступи.
Ромашкин схватил бутылку, разлил водку по стаканам, и гаркнул примеряющий тост:
– За русско-осетинскую дружбу!
Старики в знак согласия закивали головами, а злобные рожи молодых, немного смягчились. Все выпили, кроме самого молодого, Георгия, которому братья пить не позволяли. Закусили водку конфетами из открытой коробки.
– Так, где мой выигрыш?
– вновь спросил Володя насмешливо.
Громила растерянно почесал бритый затылок: открытая коробка опустела. Средний брат сердито всучил другую коробку Хлюдову.
– На бери! Пусть жопа слипнется!- возмущенно произнес Давид.
– Ах, какой жадный капитан! Кунаком назывался! Ай-яй!
– Я не жадный, а принципиальный! Играем дальше?
– Играем!
– решительно произнес громила Эдик.
Ромашкину совсем захорошело. Он налил еще водки дедам, себе и остальным игрокам, и вновь предложил выпить. Тост произнес бородач, старший из осетин:
– За нашу Советскую Армию!
– До дна!
– гаркнул Володя и залпом выпил свои полстакана. Ромашкин выцедил спиртное медленно, с отвращением, морщась.
Хлюдов усмехнулся:
– На тебя тошно смотреть! Ты словно мою кровь пьешь! Так морщишься!
– Не нравится - не смотри!
– Никита выдохнул с шумом воздух и с чувством произнес: - Эх, сейчас бы спеть!
Средний брат с готовностью начал выводить что-то зычное, гортанное, с придыханием. Деды песню подхватили. Громила сорвал с себя рубашку, и свирепо вращая зрачками глаз, пустился в пляс. Молодой Георгий, подсвистывал и что-то выкрикивал. Хлюдов принялся стучать по столику как по барабану. Звуки этого пластикового "тамтама" гулко загромыхали в вагоне. Ромашкин вначале что-то пытался красиво подпевать, а потом скинул китель и присоединился в пляске к громиле.