Гусарские страсти
Шрифт:
— Ах, так?! — Колчаков вскочил на ноги. — Ну, хрен с вами! Мы хотели по-хорошему! Лунь! Наливай! Ну их к лешему!
Оба офицера демонстративно располовинили стакан, хряпнули, улеглись по кроватям.
— Хомутецкий! Выписать арест, и завтра же — в Ашхабад! На гауптвахту обоих! — уже сипло и безнадежно скомандовал генерал Асланян, формально оставил за собой последнее слово и круто развернулся, на выход.
Но то формально, а то натурально. Колчаков в генеральскую спину натурально спросил:
— Товарищ генерал!
Безжалостный ты, поручик Колчаков! Тебе генеральский инсульт нужен, да? Здесь и сейчас, да?
Да ему, поручику Колчакову, как-то по…
— Понятно — от осла! — брякнул Лунь.
Вослед начальству полилась песня. Фальшиво, но нахально. «Бременские музыканты» отдыхают!
— Ничего на свете лучше не-е-ету!
Чем служить в Генштабе на парке-е-ете!
Тем, кто честен, гнить в песка Педжена,
Отравляться водкой и чеме-е-енить,
Спиртоваться водкой и чименом!
Ла-ла-ла-ла! Е-е-е-е! Е!
Нам Туркво милей Афганиста-а-на!
Все мы любим батьку Асланя-а-ана!
Гауптвахта нам родней колхоза -
С голоду не пухнем, нет морозов.
Здесь мы не загнемся от морозов!
Ла-ла-ла-ла! Е-е-е-е! Е!
— Ну, это ты загну-ул! — не поверил Кирпич. — Чтоб так да с генералом!
— Вот те крест! — размашисто перекрестился атеист Никита. — Если и вру, то чуток, привираю. А тебя, Вовка, терзают смутные сомнения потому, что ты уже полковник. Еще немного, еще чуть-чуть — и генерал. И типа вдруг с тобой тоже таким манером офицеры будут обходиться. М?
— Да я их тогда!.. — взревел полковник Кирпичин и показал могучим кулаком, что он их тогда.
— А нельзя. Тоже офицеры. Ну, в Афган услать. Дык нет уже никакого Афгана, то есть нас там нет. Нынче десять лет без войны и празднуем, вернее мы без нее… В крайнем случае, дуэль. А так — на гауптвахту отправить право имеешь, более же ни на что не имеешь.
— Да я б на месте этого Асланяна так их обоих поимел, что…
— Он бы их тоже, наверное, поимел, но есть нюанс.
— Нюанс?
— Ты ж не в курсе, кто папашка того же Лунева.
— Почему не в курсе? В курсе! И мне начхать!
— Вот так вот и начхать, полковник Кирпичин?
— И еще не так начхать!
— Ну-ну? И кто папашка Лунева?
— Элементарно! Внук декабриста! Ну, если Лунев — правнук декабриста, то его папашка, натурально, внук декабриста. А чего? Неправда?
— Правда, Кирпич, правда. Но не вся. Кроме того, папашка Лунева — о-о! — Никита похлопал себя по плечу, где погоны и многозначительно показал пальцем вверх, в небо.
— Погодь! Этот Лунев — это тот самый Лунев? В смысле внук, а не
— Именно.
— А чего ж тогда сыночка, кровинушку родную, в педженскую дыру отправил? Не мог где-нибудь при штабе, кремлевский полк, все такое?..
— А достал он его! В смысле правнук внука. Отцы и дети. Конфликт поколений. Я не вникал, но судя по всему… Но, однако, сын, ты ж понимаешь, всегда сын. И если что — горой за него!
— То есть этих двух раздолбаев Асланян твой даже в Афган не упёк после «губы»?
— Не-а! Колчакова мог, Лунева поостерегся. Но это ж тогда либо обоих, либо никого. Справедливость восторжествовала!
— И ты это называешь справедливостью, Ромашка?!
— Что мы знаем о справедливости, Кирпич!
— И то верно…
— Мужики! — прервал схоластику Дибаша. — Слазьте с гинекологического дерева, делать вам больше нечего!
— С генеалогического, дубина!
— Или так… Давайте лучше поднимем — за погибших! За Вовку Киселя, за Баху Акрамчика, за Юрку Колеватова, за Витьку Бурякова… За всех из нашего батальона, что полегли за два года!
— Шестьдесят три… — помрачнел полковник Кирпичин. — Шестьдесят три парня…
Выпили, помолчали.
— Кстати, о гинекологическом дереве, — кашлянул Никита дабы вывести друзей-сослуживцев из мрачности.
— Генеалогическом!
— Не-е-ет, на сей раз именно о гинекологическом! И самое паршивое в этой истории, что именно дерева и не оказалось! А жаль!
— Какой-какой истории?
— А вот этой самой…
Глава 6.
Ночное приключение
Никита стоял в конце длинной очереди в офицерском кафе, нервно постукивая носком ботинка об пол. Настроение паршивое. В кармане последний рубль, на завтрак и обед хватит. Но на ужин уже нет. Острый сексуально-финансовый кризис. То есть? А то и есть! Заглядываешь в кошелек, а там — хрен! Вернее — шиш.
Во всем виноват гад Мурыгин — уговорил купить большущий раскладной диван. Ему, видите ли, мягкого уголка не хватает в квартире для уюта. Диван подарили на свадьбу родственники жены, а кресел к нему нет. Он и надумал прикупить подходящие кресла, благо в магазин привезли гарнитур с точно такой же расцветкой ткани. Но кресла отдельно от дивана не продавались, а второй «сексодром» на кой?
Вовка долго искал, кому же этот диванище навязать.
Ахмедка подвергся долгой обработке, но устоял. Зачем он ему? Спать на кровати туркмена в училище научили, до того обходился стопкой матрасов и одеял. Диван в будущей семейной жизни — лишняя роскошью. Родственникам привезешь — не поймут, не так поймут.
Шмер — холостяк, в общаге эту громадину не поставишь.
Шкребус в долгах после приобретения мотоцикла.
«Самоделкин» Неслышащих и шкаф, и диван, и вообще всю обиходную мебель сам себе мастерил.