Гвардеец Гора
Шрифт:
— Да, — подтвердила она. — Я была в ярости.
— Я только заставлял ее заплатить за глоток воды, — объяснил я.
— Но заставил ее платить как рабыню, — заметила она.
— Конечно, — согласился я. — Она и была рабыня. Как и ты, — добавил я.
— Ты знаешь, почему я была в ярости? — поинтересовалась она.
— Ты почувствовала жалость и негодование, видя, как обижают одну из твоих сестер по рабству? — предположил я.
— Нет, — опровергла меня она. — Я была в ярости, что
Я улыбнулся.
— Я хотела быть у кольца вместо нее, — заявила она.
— Понимаю, — произнес я.
— И вот сейчас я у такого же кольца перед тобой.
— И хорошо привязана к нему, — добавил я.
— Да, господин.
— Та девушка, — начал я, — на самом деле не была изнасилована у кольца. Она просто расплачивалась за глоток воды. — Я посмотрел на нее: — Скорее это ты будешь изнасилована у кольца.
— Да, мой господин! — сказала она.
Я присел рядом с ней. Я слышал невдалеке звон колокольчика.
— Торговец молоком боска приближается, — сообщил я ей.
— Возьми меня, возьми меня! — взмолилась она.
— Ты бесстыжая? — спросил я.
— Да, — ответила она. — Я — рабыня. Возьми меня!
Я посмотрел на нее. Она ответила диким взглядом. Тогда я положил крошечную монету в один тарск в коробку, свисающую с ее шеи. Она, напрягаясь из-за поводка и ошейника, попыталась прижаться ко мне. Я взял ее за лодыжки, правую лодыжку — левой рукой, а левую — правой, и посадил ее. Потом я подтянул девушку к себе и завел ее связанные руки вверх и за голову. Затем раздвинул ее лодыжки.
— Да, господин! — крикнула она.
Совсем близко я слышал колокольчик и скрип узких деревянных колес тележки торговца молоком боска. Вскоре он остановился где-то за нами, справа от меня.
— Да, господин! Да, господин! — всхлипывала девушка.
Когда я закончил с ней, я встал. Она лежала у моих ног, на камнях, на боку, глубоко дыша. Она повернулась, чтобы посмотреть на торговца молоком боска, а затем снова легла на бок, правой щекой на камни, глядя сквозь полуопущенные ресницы на просыпающуюся улицу.
— Она темпераментная, — заметил торговец.
— Да, — согласился я.
И он, звеня в колокольчик, нагнулся к постромкам, привязанным к двум деревянным ручкам, взял их и покатил за собой свою двухколесную тележку вверх по улице.
— Как ты овладел мной! — произнесла девушка. — Несомненно, в тебе ничего не осталось от слабака с Земли.
Я освободил ее руки и отвязал поводок от кольца.
— Не оскорбляй мужчин Земли, — сказал я. — Когда-нибудь некоторые из них, устав от угнетения, могут предъявить права на свое мужское начало.
— Это противоречит
Я пожал плечами.
— Антибиологический закон может быть отменен, — сказал я. — Политические формы могут быть заменены.
— Мужчины на Земле потеряли свое мужское начало, — проговорила она.
— Возможно, — ответил я.
— Потребовалась бы революция, — добавила она.
— Возможно, — повторил я. — Не знаю.
Затем я резко приказал:
— На колени!
Она быстро выполнила приказ.
— В позицию угождающей рабыни! — приказал я.
Она приняла позу угождающей рабыни, откинувшись на пятки, колени широко расставлены, с прямой спиной, руки на бедрах, с поднятой головой. Женщина очень красива в такой позе, гордая, возбуждающая, покорно выставленная на показ.
— Таких революций не потребуется на Горе, господин, — проговорила она.
— Да, — согласился с ней я.
Затем я медленно, осторожно повернул на ней ошейник, поскольку он был высокий, толстый и плотно прилегавший. Массивное кольцо на ошейнике оказалась спереди, на ее горле. С него свисал длинный поводок. Я сложил поводок петлями. Она настороженно смотрела на петли. Такие петли хорошо служат в качестве кнута.
— Целовала ли ты когда-нибудь кнут? — спросил я ее.
— Не считая тренировок и рук аукциониста, когда меня продавали?
— Да.
Она не поднимала глаз.
— Отвечай!
— Меня однажды отдали на ночь во владениях Поликрата тому, кто, как мы думали в то время, был курьером Рагнара Воскджара, — прошептала она. — Он заставил меня целовать его кнут.
— Посмотри сюда, рабыня, — приказал я ей.
— Да, господин.
— Тот человек во владениях Поликрата, — начал я.
— Да, господин.
— Ты отдалась ему?
— Не заставляй меня отвечать тебе на такой вопрос, пожалуйста, — попросила она.
— Посмотри мне в глаза, — велел я ей.
— Да, господин, — с отчаянием произнесла она.
— Говори.
— Да, господин, — ответила она. — Я отдалась ему.
— Полностью, — спросил я, — как униженная рабыня, которой ты являешься?
— Да, — призналась она. — Я отдалась ему полностью и как униженная рабыня, каковой и являюсь.
— Ты отдалась ему более полно и более по-рабски, чем мне?
— Нет, господин. — В ее глазах стояли слезы. — Вы двое — самые могущественные из господ, которые пользовались мной.
— Понимаю, — сказал я.
— Да, господин, — проговорила она.
— Как он выглядел? — спросил я.
— Я не знаю, господин, — ответила она. — В зале для празднования у Поликрата на нем была маска. Позже, в комнатах, когда он пользовался мной, мне завязали глаза.