Гвардеец Гора
Шрифт:
— Понятно.
— Именно он первый полностью научил меня, что значит быть женщиной-рабыней.
— Ты благодарна ему?
— Да, господин, — подтвердила она.
— Целуй кнут, — приказал я.
Она взяла сложенный кольцами поводок маленькими руками и, опустив голову, покрыла его поцелуями. Потом она подняла на меня глаза, в которых были с тезы.
— Теперь, мой господин, — сказала она, — я поцеловала и твой кнут тоже.
— Может быть, когда-нибудь ты снова станешь собственностью
— Нет, господин, — возразила она, — несомненно, у него есть высокородные и красивые горианские девушки, чтобы служить ему. Я только жалкая земная девушка-рабыня. Думаю, он уже забыл меня. Я была для него всего лишь новинкой и удовольствием на одну ночь.
— Понимаю, — откликнулся я.
— Он превратил меня в чувственную и покорную рабыню, а потом оставил меня.
— Ты ведь еще не видела своего хозяина, как ты мне говорила, — сказал я. — Может быть, этот самый человек он и есть.
— Нет, господин, — грустно улыбнулась она. — Я знаю такой тип мужчин. К сегодняшнему дню он бы уже много раз и полностью пользовался мной. Не один раз я уже ползла бы к нему, чтобы выполнять его прихоти.
— Ты любишь его?
— Да, господин, — всхлипнула она, — но я самая несчастная из рабынь!
— Почему же?
— Потому что я люблю двоих! — плакала она.
— И кто же второй?
Она с внезапным испугом посмотрела на меня. В ее глазах были слезы.
— Пожалуйста, не заставляй меня говорить, — попросила она.
— Отлично. — Я пожал плечами.
Из ближайшей двери вышел владелец дома. Он не обратил на нас внимания. Женщина была всего лишь заклейменная, раздетая рабыня, да к тому же простая монетная девушка. Безусловно, он видел немало подобных девушек и много других, которые, по его мнению, несомненно, заслуживали большего внимания. Он нес с собой маленькую лестницу. По ней он забрался к крошечной лампе на жире тарлариона и погасил ее. Тут же он вернулся в дом, прихватив с собой лестницу. Без сомнения, для него бывшая мисс Хендерсон была только еще одной маленькой, не имеющей значения, изящной девицей, попавшей в рабство.
Я отпустил поводок. Он упал между ее грудей, а потом на камни улицы.
— Поднимайся, — скомандовал я, — и надевай тунику.
Она посмотрела на меня с отчаянием.
— Команда должна повторяться? — поинтересовался я.
— Нет, господин, — проговорила она и поднялась на ноги, а длинный поводок упал перед ней.
Она подобрала свою тунику и набросила ее, но не завязала. Затем взглянула на меня.
— Ты отсылаешь меня прочь?
— Тебе пора возвращаться к твоему хозяину, — ответил я.
— Все так просто?
— Конечно.
Она упала передо мной на колени
— Господин, — всхлипнула она.
Я небрежно бросил еще одну монетку в ее коробку. Она с ужасом глядела на меня.
— Ты послушная? — спросил я, присев перед ней и перебросив поводок ей через плечо.
— Да, господин, — прошептала она.
Тогда я небрежно распахнул в стороны полы ее туники.
— Господин, — проговорила она.
— Ложись, — приказал я.
— Да, господин, — ответила она.
Затем она легла на камни передо мной, послушная, страдающая. Я откинул колокольчик и коробку для монет, и они стукнулись о камни с левой стороны ее шеи.
— Господин, — произнесла она.
Я овладел ею и крепко сжал в объятиях.
— Господин. — Она заплакала.
— Что случилось? — поинтересовался я.
— Ничего.
— Тебя надо будет бить кнутом?
— Нет, господин. — Она продолжала всхлипывать. И тут она выкрикнула: — Неужели я для тебя всего лишь монетная девушка?
— А кем же еще ты можешь быть? — удивился я.
— Никем, — все плакала она. — И ничем.
Тут она сильно ухватилась за меня, рыдая от отчаяния.
— Купи меня, — просила она, — купи меня! Оставь меня себе! Оставь меня! Я не хочу покидать тебя! Купи меня, господин, я умоляю тебя! Я буду хорошей рабыней для тебя! Я буду приносить тебе столько удовольствия, сколько могли бы тысячи девушек! Я хочу быть твоей рабыней! Я умоляю тебя, господин! Я умоляю тебя купить меня!
Закончив с ней, я поднялся на ноги. Она лежала потрясенная, рыдающая у моих ног. Я посмотрел на нее. Было приятно видеть ее такой.
Я одернул свою тунику. Потом пнул рыдающую рабыню.
— На колени, — приказал я.
— Да, господин, — ответила она и встала на колени.
— Поправь колокольчик и коробку для монет, — скомандовал я.
— Да, господин, — повиновалась она.
— А теперь завяжи свою тунику, — сказал я. — Скоро могут показаться свободные женщины. Мы не должны шокировать их.
— Да, господин…
Стоя на коленях, содрогаясь, с опущенной головой, она запахнула тунику и плотно подвязала ее.
Я услышал, как длинная горизонтальная ставня поднялась вверх, над прилавком. На улице открылся магазин. Это была лавка кожевенника.
Девушка в мучении смотрела на меня. Тогда я, дернув поводок, поднял ее на ноги. Ошейник уперся ей в подбородок. Я скрутил поводок и положил ей в руку.
— Крепко держи поводок, — велел я.
— Да, господин, — прошептала она.