Гвендолин
Шрифт:
– Он… он спас мне жизнь, – хрипло ответила, еле сдерживая набежавшие на глаза слезы. – И чуть не погиб из-за меня. Разве я могу...
– Это был его выбор… И не твоя вина… – снова привлек меня к себе викинг и начал успокаивающе гладить по спине.
Напряжение, сковавшее мое тело, понемногу отступало, а за ним пришло глухое и зыбкое опустошение.
– Господин мой, Ингвар, все уже закончилось? Мы свободны? – внезапно послышался осторожный вопрос.
За спиной викинга стояла взволнованная Ута, беспокойно мнущая в руках передник, а за ней в ожидании настороженно застыли другие женщины и мужчины.
–
– Гвендолин!
– Гвендолин!
– Гвендолин!
Отовсюду доносились громкие возбужденные голоса.
– Спасибо, Гвендолин!
– Слава Гвендолин!
Я спрятала пылающее от стыда лицо на плече у викинга, изо всех сил желая оказаться где-нибудь подальше отсюда. Те, кто готовы были еще неделю назад разорвать меня в клочья, теперь, что есть силы, восхваляли, а я ведь ничего такого не сделала, просто воспользовалась своим даром и получила взамен способность спасти свой замок. Не так уж чисты и благородны были мои помыслы, как они думают, и оттого мне было неловко и гадко.
–Лива соврала!
– Лива сказала неправду!
Вместе с хвалебными речами по толпе прокатился едва слышный шепоток.
– А что говорила Лива? – тихо спросил у Уты Ингвар, продолжая прижимать меня к себе, пока в запале скандирует народ.
– Она сказала, что Гвен собирает армию унандэ, чтобы повести ее на мызу и отдать им наши жизни, – так же тихо ответила повариха. – Но многие ей не поверили. Мы шли сюда, чтобы защитить нашу Гвендолин.
– А еще, что она говорила? – в голосе Ингвара послышалось едва ощутимое рычание.
– Что Гвен и в прошлый раз открывала ворота, – дрожащим голосом продолжила женщин. Видимо не только я почувствовала еле сдерживаемую ярость ярла. – Что из-за нее пострадал Ове. Лива утверждала, что сама видела, как Гвендолин в тот вечер сломала запор, и из-за этого открылись врата, когда пришли унандэ.
– Сломала запор, говоришь, – задумчиво изрек Ингвар. – А ведь об этом кроме меня и Свана никто не знал…
Викинг медленно поставил меня на землю, продолжая поддерживать за талию, и поднял руку, призывая к порядку.
– Гвендолин спасла наши жизни, спасла наши души, – тихо проговорил он. – Не мне вам объяснять, сколько наш народ пережил, я лишь хочу объявить, что отныне Гвендолин свободный человек, как каждый из вас. Теперь она часть нашей семьи, это самое меньшее, чем мы можем ей отблагодарить, чем я могу ее отблагодарить, – по толпе пронесся одобрительный шепот. – Я знаю, что не все из вас по-доброму отнеслись к ней, хотя она ничем не заслужила такое отношение. Не помня плохого, эта отважная девушка все равно кинулась вас спасать, – ропот в толпе стал чуть громче. – Она простила вам ваши заблуждения. А я нет, – глаза Ингвара вспыхнули каким-то потустороннем страшным светом, и даже у меня сердце ушло в пятки. – И самый гнусный поступок я не могу оставить безнаказанным, – продолжил он, и хриплый шепот ярла, казалось, услышали все. – Среди вас есть человек, который не только возводил на невинную девушку напраслину, а еще в порыве мести подверг всех нас опасности, открыв врата унандэ, и не единожды, а дважды!
– Кто это?
– Кто?
– Лива? Это Лива?
Удивленные гневные голоса слились единый в гул.
– Это Лива! – подтвердил Ингвар.
Девушка, стоящая в толпе, тихо охнула и принялась расталкивать локтями людей, чтобы выбраться.
– Держи ее! Держи! – кричали в ярости жители острова, хватая беглянку за руки и подводя к ярлу.
– Я не хотела, не хотела, – всхлипывала та, падая перед ним на колени. – Господин мой, Ингвар, простите. Я не хотела. Я случайно забыла, случайно, – несчастная захлебывалась в рыданиях, загребая скрюченными пальцами влажную землю.
– Я верю тебе, – внезапно проговорил ярл, чуть наклонившись к ней. – Первый раз случайно. А второй? Второй нет! Второй раз ты намеренно это сделала, когда услышала, что Сван обвинил в этом Гвендолин, не так ли Лива? – девушка содрогнулась и еще ниже опустила голову. – Я бы мог тебя отдать разъяренной толпе, Лива. И меня никто не посмел бы обвинить. Но я сделаю так, как подобает по закону. Мы созываем тинг. Тебя ждет суд.
Затем, выпрямившись, Ингвар громко во всеуслышание объявил:
– Лива Эвелинсдоттир, ты обвиняешься в пособничестве унандэ, что привело к трагическим последствиям, и использовании приворотного зелья, которое на нашем острове является противозаконным. Зная наши законы, ты переступила их в угоду своим алчным целям и теперь понесешь справедливое наказание!
Из груди девушки вырвался отчаянный вой. Ее схватили под руки и куда-то увели, но у меня в ушах еще долго звучали ее жалобные крики и мольбы.
Как мы добрались домой, я даже и не помню. В голове лишь воспоминания о том, как невыносимо хотелось спать. Руки и ноги казались нечеловечески тяжелыми и неповоротливыми, а глаза слипались сами собой. Последние крупицы силы ушли на то, чтобы обмыться от грязи и крови Свана и лечь в кровать.
Глава 48
– Так все-таки, как Сван? – повторяю ранее заданный вопрос, выныривая из водоворота воспоминаний.
– Плохо, – отводит глаза ведьма. – Но мы все за него молимся.
Вина снова черной гадюкой сжимает мое сердце. Я опускаю ресницы, стараясь сдержать слезы, но несколько горячих капель все равно падают на мои сложенные поверх одеяла руки.
– Я тоже буду молиться, – тихо обещаю, не зная, что еще могу сказать.
Ах, если бы у меня был мамин дар, если бы я умела лечить и возвращать души умирающим. Видно мне просто на роду написано нести всем окружающим смерть.
– Не расстраивайся, Гвен, – гладит меня по волосам Йорун. – На все воля богов. Мы не в силах изменить свою судьбу.
Ее словам не хочется верить, быть игрушкой в руках бездушного фатума и проживать свою жизнь по указке для меня страшно, немыслимо и гадко.
Взгляд старухи еще несколько мгновений сверлит меня, а затем она поднимается и, скрипнув дверью, уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями.
Когда дверь скрипит во второй раз, я даже не поднимаю взгляд, думая, что это вернулась ведьма, но я ошибаюсь. На краешек кровати присаживается Ингвар.
Мне почему-то становится неловко и немного страшно. Словно какая-то неведомая сила держит мой взгляд опущенным, и я не в силах даже краешком глаза взглянуть на мужчину.