Х-безумие
Шрифт:
– Хорошо, что начали. Я тебе фотографии отправил. Строчи релиз. Во-первых, девушку могли видеть в последний день. Во-вторых, ее сумка пропала. Может быть нашел кто-нибудь. К городским телефонам добавь мой мобильник. И сделай оперативно.
– Окей. Фото вижу, сейчас займусь.
Голдин закончил разговор и набрал номер, написанный на листке – подруги убитой Анны Николаевой.
***
Догадки Голдина подтвердились. Разумеется, никаких походов на дачу, ночевок у Ксении не было. Подруга знала, что у нее роман, все серьезно. Но убитая не говорила, с кем именно.
В университете за ней пытались ухаживать сокурсники и ребята постарше. Она же такая красивая, веселая, легкая как пушинка – не только по комплекции, но и по характеру. Такие девушки, в отличие от загруженных своими проблемами, всегда привлекают внимание мужчин.
– Были ли из кавалеров такие, чтобы связь с ними лучше оставить в тайне?
– Я думала об этом. Единственный, кто приходит на ум – Роман Троицкий, «мажор» с пятого курса. Он на экономическом учится, в нашем же корпусе.
– Сын того самого Троицкого?
– Ага.
Евгений Троицкий был известным бизнесменом. Сначала держал магазины, турбазу, пару клубов и еще столько же кафе. Позже занялся машинами. Недавно перерезал красную ленточку у новой платной клиники. По слухам, собирался войти в строительный бизнес, осчастливив город новым микрорайоном.
В общем-то бизнесмен как бизнесмен. Находят, конечно, нарушения, но все вопросы разрешаются полюбовно. Ну и слухи, что первоначальный капитал из лихих 90-ых после лихих разборок. В целом же человек приличный.
А о сынуле Голдин слышал. Драки и дебоши, пьяная езда, попытки дать взятку преподавателям… По повадкам – одним словом избалованный «мажор». Только его в деле не хватало, вместе с отцом и их властно-денежным духом.
– И серьезно у них было?
– Не знаю. Видела однажды, что Ксюша садилась к нему в машину. У него приметная точила, не спутаешь.
– Давно?
– Еще на каникулах, в августе. Я случайно встретила их, они меня даже не заметили. Сначала о чем-то разговаривали, потом сели и уехали. Я потом в шутку просила рассказать про кавалера, Ксюха только фыркнула. И что-то поучительное задвинула: мол, личная жизнь потому и называется личной, что не надо о ней болтать.
– Она знала о беременности?
– Что-о? Беременности?!
– Понятно. Если знала, вам не сказала.
– Получается так, – вздохнула подруга.
– Ксюша вообще скрытная была?
– Скрытной ее не назовешь. Но лишнего никогда не болтала, умела держать язык за зубами.
***
До «мажорной» семьи Голдин добрался только вечером. Он курил, приоткрыв стекло у машины, настраиваясь на разговор с Троицкими. Уже представлял, как старший выставит стену адвокатов для себя и сына своего.
Пашка успел «пробить» Троицкого-младшего. Его любили девушки, а он любил погулять. Не раз засвечен в скандальных историях, но дело до суда не доходило – спасибо папе и его армии высококлассных юристов.
Одна история особенно его привлекла. Прошлой осенью Роман избил девушку, которая отказалась с ним встречаться. Той надо было сразу сказать свое решение, однако она решила подразнить парня, «развести» его на дорогие подарки.
После пары колечек заявила, что он не в ее вкусе. Троицкий-младший – парень вспыльчивый, и это в полной мере почувствовала на себе несостоявшаяся пассия. Но сумма морального ущерба заставила ее забыть обо всем и замолчать. Как бы он себя повел, если б речь касалась ребенка?
Чего сидеть-гадать? Надо идти – хоть с щитом против двух танков.
Дом, где жили Троицкие, находился в историческом центре, в элитном доме из красного кирпича с закрытым двором. Голдин набрал нужный номер квартиры. Домофон, установленный у железной решетчатой калитки, начал тихо пиликать, отмеривая гудки.
– Слушаю, кто говорит? – ответил женский голос. Жена? Домработница?
– Старший следователь Голдин. Нужно с хозяевами поговорить.
– Минутку, – женщина отлучилась, видимо, до Евгения Павловича.
В ожидании Голдин облокотился локтем на калитку, положив голову на ладонь. Он смотрел по окнам. Были видны лишь красивые шторы и пололки с усеянными лампочками, каскадами, массивными люстрами.
Интересно, как живется в таких домах? Спокойно? Роскошно? С чувством пупов земли? Или всё как и в других домах и обычных семьях, только «сцена» для домашних сцен побольше, чем у большинства людей?
– Первый подъезд, шестой этаж, – из домофона послышался тот же женский голос, после чего он пискнул, приглашая пришедшего зайти внутрь.
Голдин не стал придерживать калитку – механизм не даст ей хлопнуться со всей дури, и направился к подъезду слева, глазами отсчитывая этажи. Свет горел за занавешенными серыми шторами и голубоватой тюлью, за которой виднелась россыпь огоньков по потолку.
Следователь открыл массивную дверь. Да, подъезды здесь более просторные, чем в привычных типичных планировках. В холле с бледно-верой покраской за фикусом видны бледно-серые почтовые ящики. Неслышно подъехал лифт, распахнув зеркальную поверхность. Голдин нажал кнопку «6», которую словно только вчера установили.
Неслышно и легко зеркальный подъемник доставил Голдина на нужный этаж. Квартира Троицких оказалась справа, значит, окна он определил правильно.
Дверь открылась, когда следователю оставалось дойти пару шагов, словно за его приходом наблюдали. На пороге стояла женщина в симпатичном черном платье с широким мягким поясом. Попробуй разбери – жена или все-таки горничная?
– Проходите, – открывшая дверь не сочла нужным представиться, но указала на комнату справа.
Комната – та самая, с голубоватой тюлью и освещением, по яркости затмевающим операционную. Практически весь пол занимал голубой ковер. Напротив гигантского кожаного дивана неприлично гигантский телевизор. «Простенько, но со вкусом», – подумал Голдин, ступив на мягкий ковер.