Ha горных уступах
Шрифт:
– А не была в избе?
– В какой избе?!
– Да там, у сада!
– В дядиной?
– Ну, да!
– Нет!
Сжала зубы, снова наморщила брови. Испугался Ясек, что может рассердить ее. Пустил ее руку и не сказал ни слова. Вошли в избу; она впереди, он за ней.
Он уже сидел у стены, уж играл, когда снова увидел Марину в толпе. Она была бледна и не танцевала.
– Отчего не танцуешь? – спросил он, когда она оказалась близ него.
–
А Мацек бросил ему три монеты на скрипку, запел горскую песенку и стал плясать с молодой.
Ясек играет так, что струны скрипят, тот поет, Марина не танцует, стоит вся бледная у стены… Хочется Яську бросить скрипку о землю, вскочить, схватить Мацка за горло… А, может быть, и не они там были, мало ли девок, мало ли парней разбежалось, когда стали ужинать… И звенит, и звучит у него в ушах и в сердце ее голос: «ведь я знаю, что ты меня любишь… Была дома, башмаки переменяла… Ясек…»
* * *
Не прошло и четырех недель, как объявлено было о дне свадьбы Мацка с Мариной. Хотел Ясек бросить все, бежать ко всем чертям, но вот раз Марина говорит ему:
– Поиграй, Ясек, на моей свадьбе…
И он остался.
А Мацек приходил к Кружлям каждый день, всегда веселый, всегда смеется, всегда в духе.
Раз, когда Марина за ужином что-то дерзко ответила отцу, он говорит ей:
– Знаешь, Марина, ты помни: если бы ты мне когда-нибудь так ответила, я бы тебя так погладил, где надо, что ты бы три дня сесть не могла!
Заблестели глаза у Марины; они простоквашу ели, – подняла она руку с ложкой и говорит:
– Эй! Как бы я тебя сейчас не смазала!
Мацек сжал кулак и говорит:
– Смажь!
Посмотрели они друг на друга минуту, Марина опустила голову и стала есть. А старик Кружель, войт, говорит:
– Так и надо, милый человек! Коли баба на тебя с граблями, так ты на нее с цепом; коли баба на тебя с ножом, так ты на нее с косой. Так и надо, милый человек.
А у Яська сердце замирало. Ночью идет он по двору, а Марина сидит на пне около хлева и плачет.
– Чего ты плачешь, Марина? – спрашивает он ее нежно и со страхом: он ее первый раз в слезах видел.
– Бить он меня будет.
– Кто?
– Мацек.
– Так не выходи за него.
– Как же!.. Когда он хочет…
– Да ведь ты можешь не захотеть.
– Не могу.
– Любишь так?
– Нет… Он словно околдовал меня.
– Тебя?!
– Да…
Молчат.
– Ты тогда была в избе? на свадьбе?
– Да…
Ясек тяжело опустился рядом с ней.
– Я знал, я чуял, что это ты…
Марина плачет.
– Марина, слушай, – говорит Ясек через минуту, – зачем ты меня нанимала?
– Нравился ты мне.
– Я?!
– Ты.
– Зачем же ты говоришь мне это теперь!? Господи Боже!
– Нравился ты мне… Слава о тебе по миру ходила. Говорили о тебе.
– А теперь?
– А теперь ничего… пропало…
– Пропало?!
– Навсегда.
– Отчего? Отчего?
– Теперь ты для меня все равно, что ничего.
– Отчего? Я ведь у твоих ног лежал бы. Я ведь был бы тебе верен, как пес! Я бы смотрел на тебя, как на звезду…
– Это-то мне в тебе и не нравится… Мягок ты.
– Тот лучше, что будет бить тебя?
– Да, за то он не баба!
Схватился Ясек за голову обеими руками.
– Марина, зачем ты это мне сказала? Господи!
И качает несчастный головой, и отчаянная скорбь его охватила. А она ему повторяет:
– Мягок ты был. Отчего ты не схватил меня, отчего ты не обнял меня? Теперь я словно заколдована…
– Эх! Так вот как надо было! – говорит про себя Ясек. – Эх! так вот как надо было… А я не знал…
И низко опустил голову.
– Если б ты меня еще тогда, когда я из избы шла, не отпустил… Когда б ты мне не поверил, когда б ты меня к стене прижал, когда б ты меня бить стал!.. А ты меня сразу пустил, стоило мне только слово сказать… «Эх! да что он за мужик такой», – подумала я, – говорит Марина.
– Тебя бить!? Да ведь ты знала, что я люблю тебя, как жизнь свою! Больше!..
– Не знала а! Думала я так: нравиться я ему нравлюсь, да ведь если б меня он любил, так взялся бы за меня! А я не такая, чтобы первой на шею к кому-нибудь броситься. – И Марина надменно подняла свою гордую голову. А Ясек качался от боли:
– Эх!.. так вот как надо было!.. А я не знал… А теперь что?..
– Пропало!..
Вдруг Ясек вскочил:
– А если я убью его?!
А Марина:
– Так запрут тебя в тюрьму, а если и не запрут, так я и так за тебя не пойду… Душа у тебя мягкая… детская, но мужицкая.
– А я на тебя, как на царевну, глядел…
– А он со мной, как с батрачкой обошелся, силой взял…
Покачал Ясек головой.
– Эх, Марина, – сказал он через минуту, – силой и я многих девок брал. Да только ты слишком красива была и слишком богата…
– Какое-то странное сердце у тебя…
– Странное… Что же теперь с нами будет?