Хабаров. Амурский землепроходец
Шрифт:
— Когда, думаешь, Годунов меня примет?
— Как только отправит отряд в степь, возьмётся и за твоё дело.
— Дай-то бог.
— Хотел бы порасспросить тебя, коли позволишь.
Казак явно напрашивался на разговор с Хабаровым, желая удовлетворить своё любопытство.
— Спрашивай, но для порядка давай всё же познакомимся. Ты меня, видно, знаешь, а я вот тебя, нет.
— Зовут меня Матвей, сын Никодимов, из рода Плетнёвых. Покуда рядовой казак.
— Что же тебя интересует, рядовой казак Плетнёв?
— Да многое. Коли я пожелаю, чтоб меня отправили в Якутское или Илимское воеводство либо на Амур, что это мне сулит?
— Всё будет зависеть от того, как себя проявишь. Будешь ли успешно продвигаться по службе. Сперва получишь чин десятника, полусотника или пятидесятника, далее сотника... Коли проявишь себя на каком-нибудь необычном деле, то можешь и перешагнуть один или даже два чина.
— А такое бывает?
— Бывает, казак Матвей. Вот я, например... Начинал службу на Амуре без всяких чинов. Говорят, немало сделал для подъёма края. В Москве сие учли. И я сразу получил чин сына боярского. Высокий чин.
— Советуете податься в Восточную Сибирь, на Амур или в Якутию?
— Затруднительно, братец, что-нибудь такое ответить. Спроси сам самого себя. К чему душа лежит? Тянется ли она к краям, названным тобою, новым открытиям. Готов ли ты стать землепроходцем, первооткрывателем. Ведь это великое звание. Не всё на твоём пути будет лёгким и выполнимым. Наверняка станешь страдать зимой от лютых морозов, а летом — от полчищ гнуса. А можешь столкнуться с воинственными людьми и стать жертвой их нападения на таёжной тропе.
— Ас тобой и твоими людьми такое бывало?
— Бывало и не раз. Приходилось схватываться с чужим народом, который приходил из-за Амура. Нападали на нас огромные вооружённые полчища с пушками, огнестрельным оружием. Однако ж мы при малых силах выходили победителями. Хотя и несли потери, и победа нам доставалась нелегко.
— Значит, не рай земной ожидает нас в Восточной Сибири?
— Вот это ты справедливо заметил. Никакой рай там тебя не ждёт. Зимние морозы, летний гнус, возможные голодания. Я тебя отговорил, Матвей?
— Нет, не отговорил. Раем земным не прельщаюсь. Но живут же там люди в зимнюю стужу, терпят солнцепёк и нашествия гнуса и находят общий язык с туземцами, даже женятся на туземных девицах. А чем я хуже других? Засиделся в холостяках. Женюсь на какой-нибудь якутке. С якутами, говорят, отношения сладились, они даже кое-где приобщаются к земледелию. Спасибо, Ерофей Павлович, ты мне дал обильную пищу для размышления. Поразмыслим.
— Размышляй, казак, да не переусердствуй. Не переоценивай свои силы. Не забывай о трудностях, которые будут тебя поджидать на каждом шагу.
— Коли надумаю податься на восток, для начала попрошусь в илимское воеводство. Там, люди говорят, воевода Сила Аничков неплохой мужик. Поработаю под его началом, привыкну к илимскому духу. Коли он придётся по душе, подамся далее на восток.
— Бог в помощь тебе, Матвей. Смотри, принимай решения с оглядкой. Не горячись. Сперва поразмысли, взвесь всё, потом и решай.
— Спасибо за добрый совет.
Матвей Плетнёв был не единственным тобольским казаком, досаждавшим Хабарову расспросами. Приходили к нему на постоялый двор, ловили на улице, в торговых рядах. И начинались расспросы въедливые, дотошные, пространные. Какова жизнь и служба в Восточной Сибири, на Амуре и Лене, в Илимске? Хорошо ли служилые люди обеспечены государевой казной, могут ли поддерживать себя промыслами?
Среди людей, проявлявших любопытство в общении с Хабаровым, выделялись два брата, Валериан и Диомид. Первый уже носил чин десятника, второй был ещё рядовым казаком. Говорил, задавая вопросы Валериан, а Диомид помалкивал и слушал.
— Семейный человек я. Имею жену и сына-малолетку. Братец ещё ходит в холостяках. Могу ли я направиться на восток с семейством? — спросил Валериан.
— Коли получишь на то разрешение начальства.
— А могу и не получить такого разрешения?
— Можешь и не получить.
— А пошто?
— Казак не привязан к одному определённому месту. Вечно в походах. А походы могут быть дальние, тысячевёрстные. И приходится преодолевать бездорожье по горам, лесам и болотам. Негоже по такой дороге таскать за собой супружницу с малыми детьми. Вот набродяжничаешься вдоволь, обоснуешься в каком-либо городе, например в Якутске, тогда и приглашай семью.
— Когда я уже стану стариком с разными старческими недугами.
— Возможно и такое. Братцу твоему будет легче.
— Почему же легче? — вступил в разговор Диомид.
— Ты ведь холост? Так?
— Пока холост.
— Пригляди себе пригожую якутку или даурку, уговори её принять нашу веру, креститься. И идите под венец. Плодите деток, коли детки рождаются от православной матери, они уже не могут считаться басурманами. И пусть твоё семейство разделяет с тобой скитания по Сибири. А если сие не угодно, пусть семья дожидается твоего возвращения у тестя твоего.
— И много таких казаков, женатых на туземных бабах?
— Да уж немало. Я однажды сам дал согласие на такую женитьбу.
— А на Амуре как?
— Там такое при мне случалось не так часто. Бывали отдельные случаи, когда наши мужики женились на даурских и дючерских девицах.
— Каковы из себя эти девицы? — заинтересовался Диомид.
— Да ничего девки. Посмотришь на иную — глаз не отведёшь. Телом складные. Только ликом на якуток смахивают. Широколицые, скуластые, узкоглазые. А русские обычаи усваивают легко.
Ещё долго братья расспрашивали Ерофея Павловича, интересовались обычаями народов Восточной Сибири, в каких избах живут, во что верят.