Хагалаз. Восхождение
Шрифт:
— Стало быть, я первая, кто разгневал Геул.
— Думаю, проблема не в вас. Всё началось ещё при узурпаторе.
— Нет, — сухо отрезала Хизер, — всё началось, когда я не утонула в Царском море.
Глава 69 Ритуал
Город насквозь пропитала смерть. Идя по улицам, Гелата чувствовала кровь повсюду: в земле, на зданиях, она даже въелась в кожу обитателей. Маги Иннун представляли собой жутковатое зрелище: тощие, неопрятные, избитые жизнью. Многие из них были калеками: у кого-то недоставало глаза, у кого-то руки, иных просто
В городе не было замков, а потому в пользование им отдали самое крупное строение, некогда бывшее храмом Геул. После вторжения маги вынесли из него все реликвии и частично разгромили. С толикой жалости Гелата подумала: «Сначала убили бога, потом его народ». Несколько мужчин втащили по ступеням клетку с лисицей, не желающей вновь становиться человеком, затем Этцель сопроводил Микаэля и Делэль. Девочка жалась к мужской руке, напуганная незнакомым местом и кучей народа. У Гелаты возникло чувство d'ej`a vu, будто она снова очутилась в храме трёхликого и вот-вот случится что-то страшное. Ютру окутала ночь.
— Оставьте нас, — попросил Этцель. Маги покорно удалились, закрыв за собою скрипучую дверь. — Ну что же… пришло время вам всем исполнить долг. — Он прошёлся по грязному полу, окидывая взглядом просторную полупустую залу.
— Долг? — удивился юноша. — И чем же мы обязаны?
«Глупый мальчишка, ничему не учится», — подумала Гелата, чьё сердце резко заколотилось. Не хватало только умереть от страха. Шаркающие сапоги коробили уже без того расшатанные нервы.
— Ты обязан жизнью, — ответил Этцель. — Твой брат отдал за это дело свою.
— И какой в том смысл? Он умер ни за что.
— Значит, ты умрёшь за что-то. Гелата, помоги мне с приготовлениями.
Девушка повиновалась машинально. Всё её естество противилось и бунтовало, но телом управляла Энэйн, которая с величайшей радостью помогла Этцелю разложить все необходимые атрибуты. Они очистили пол и дурнопахнущим чёрным порошком нарисовали крупный символ хаоса. Вокруг выставили и зажгли несколько свечей.
Этцель подошёл к Микаэлю с деревянной чашей в руках. На первый взгляд, в ней находилась вода, но впечатление было обманчивым. С мольбой и сомнением он взглянул в сторону Гелаты, но та занялась лисицей. Опустившись рядом с клеткой, девушка заговорила:
— Ну что, явишь нам свой менее дикий облик? В любом случае нет проблем в том, чтобы сломать тебе лапы и забрать то, что полагается.
Этцель зачерпнул ладонью воды и протёр ею лицо юноши, шепча что-то на незнакомом Микаэлю наречии. Тот вздрогнул и попытался отстраниться, однако нечто невидимое удерживало его на месте. В панике юноша понял, что не может шевельнуться, а между тем Этцель четыре раза повторил свой жест, затем сказал «пей». Микаэль хлебнул. Невыносимо кислая жидкость обожгла рот.
Послышался знакомый хруст. Лисица начинала обретать человеческие очертания, правда, ловко втиснуться в платье при обратном превращении ей не удалось, и женщина предстала перед всеми в чём мать родила. Оскалившись, Мисора подогнула ноги и прикрыла рукой оголившуюся грудь. Этцель, оставив Микаэля в недвижном положении, направился к клетке, отворил её и протянул женщине чашу.
— Выпей, это облегчит твои страдания.
Мисора подалась вперёд, как будто хотела принять зелье, но вдруг выбила его из рук мужчины и бросилась, выпустив когти и клыки. Этцель перехватил её запястья, и пока женщина пыталась дотянуться до его шеи, рассеял на частицы её конечности. Мисора вскрикнула и с ужасом взглянула на то, как верхушки её пальцев осыпаются золотистой пылью и таят в пространстве.
— Нет! Нет, хватит! — Она яростно дёрнулась назад. Этцель отпустил, и Мисора рухнула на холодный пол. Она тут же съёжилась и залилась слезами. Микаэля замутило. Он не хотел наблюдать за жестокой унизительной сценой. Пусть эта женщина была лжива и порочна, но она приходилась ему матерью, а Микаэль никогда и представить не мог, что увидит родителей, что они вообще у него есть. Теперь же юноша стал не просто свидетелем, но и жертвой страшной пытки. С удушающей мукой он наблюдал за тем, как женщину тащат к алтарю, как Гелата заставляет её выпить оставшуюся жидкость, и как Мисора отчаянно вопит. Её уложили на спину и начали привязывать.
Делэль, испуганно уставившись на странную картину, захныкала, и Гелата, как ни в чём не бывало, подошла к ней, чтобы погладить по голове. На девочку эти жесты подействовали успокоительно.
— В-вы убьёте нас? — пролепетал Микаэль, чувствуя, что силы внезапно начали его покидать. Мир перед глазами поплыл, и только невидимая опора не позволяла ему упасть. Закончив с Мисорой, Этцель приблизился к юноше, и пока тот не свалился, помог ему добраться до алтаря.
Гелата, до сего момента прятавшаяся в дальнем углу сознания, как будто пришла в себя. Сердце бешено заколотилось, спину покрыл ледяной пот. «Сейчас они, а потом я». Захотелось броситься к дверям, выскочить, скрыться, но Энэйн, тонко улавливающая каждую её мысль, заставляла девушку наблюдать и усмехалась.
«Не хочу умирать. Не хочу, не хочу». Гелата так жаждала побыстрее избавиться от сущности внутри себя, но страх, что именно этот шаг и станет роковым заставлял её хвататься за то, что они по-прежнему единое целое. Она с жалостью смотрела на Микаэля, который что-то бессвязно лепетал, но понимала, что скорбит прежде всего по себе.
Вскоре вопли извивающейся в муке Мисоры стихли, как и несвязная речь юноши. Этцель разрезал его рубаху. Гелата подвела Делэль к начертанному символу, жестом приказав оставаться на месте, затем поднялась к алтарю и вытащила из-за пазухи клинок.
Жуткая процедура, которую девушке уже доводилось видеть в воспоминаниях Энэйн, повторялась. Только теперь её собственные руки делали на груди женщины надрез. От отчаяния Гелате хотелось зажмуриться, но сущность не позволяла закрыть глаз. Её движения были так легки, точны и профессиональны, что девушка приходила в ужас. Аккуратно вскрытая грудная клетка лишила бы её чувств, но в лабиринте разума не осталась ни одного уголка, где можно было бы спрятаться от происходящего.
Этцель подошёл с противоположной стороны.