Хакерская этика и дух информационализма
Шрифт:
Протестантская этика со своим культом труда оказалась столь сильна, что проникла даже в наше воображение. Яркий тому пример – роман «Робинзон Крузо» (1719), написанный Даниэлем Дефо, воспитанником протестантского проповедника. Выброшенный на необитаемый остров Робинзон не предается безделью, а постоянно трудится. Он настолько трудолюбив, что работает даже по воскресеньям, хотя в остальном старается соблюдать недельный цикл [45] . Дикаря, спасенного им от соплеменников, он весьма уместно называет Пятницей, воспитывает в протестантском духе и хвалит словами, точно передающими протестантский идеал работника:
45
Вот как Робинзон объясняет потребность в исчислении времени: «Вскоре после того, как я поселился на острове, мне вдруг пришло в голову, что я потеряю счет времени и даже перестану отличать воскресенья от будней, если не заведу календаря. Календарь я устроил так: обтесал топором большое бревно и вбил его в песок на берегу, на том самом месте, куда меня выбросило бурей, и прибил к этому столбу перекладину, на которой вырезал крупными буквами такие слова: «Здесь я впервые ступил на этот остров 30 сентября 1659 года». С тех пор я каждый день делал на своем
Никто еще не имел такого любящего, такого верного и преданного слуги, какого имел я в лице моего Пятницы: ни раздражительности, ни упрямства, ни своеволия; всегда ласковый и услужливый, он был привязан ко мне, как к родному отцу [46] .
В XX веке Мишель Турнье сатирически переписал роман Дефо, назвав его Vendredi («Пятница»). В этой версии обращение Пятницы в протестантскую этику выглядит еще более радикально. Крузо решает проверить слугу с помощью даже более бессмысленного задания в духе Сизифа, чем то, что мы находим в уставе Кассиана:
46
Перевод К. Чуковского.
Я поручил ему самую дурацкую работу, которая на всех каторгах мира считается наиболее унизительной: вырыть яму, рядом – вторую, чтобы свалить в нее землю из первой, рядом – третью, чтобы свалить в нее землю из второй, и так далее. Он трудился целый день под раскаленным добела небом, в удушливом зное… Так вот: сказать, что Пятница не возмутился этим бессмысленным занятием, – значит не сказать ничего. Мне редко приходилось видеть, чтобы он трудился с таким беспримерным усердием [47] .
47
Перевод И. Волевич.
Воистину, Сизиф превратился в героя.
При рассмотрении хакерской этики в широком историческом контексте нетрудно заметить, что эта этика – понимаемая не только как этика компьютерных хакеров, но и как более общий социальный феномен – куда больше напоминает этику допротестантской эпохи, чем протестантскую. В этом смысле можно сказать, что для хакеров цель жизни ближе к воскресенью, чем к пятнице. Но только ближе: по большому счету хакерская этика не совпадает с допротестантской, с ее идеалом рая как полного ничегонеделания. Хакер стремится реализовать свою страсть и готов принять, что работа даже над интересным заданием не всегда приносит одну только чистую радость. Для хакера страсть означает общее направление его жизни, хотя движение по нему далеко не всегда и не во всем бывает веселой игрой. Линус Торвальдс описывает работу над Linux как сочетание приятного хобби и серьезной работы: «Linux во многом был хобби (хотя и очень серьезным – лучшее сочетание)» [48] [49] .
48
Крузо являет собой прекрасный пример нашего изменившегося отношения к работе, так как идея жизни на острове выпукло показывает господствующие ценности. Островная жизнь Крузо значительно отличалась от изображенной в древних мифах об Островах Блаженных, где, согласно Гесиоду, вечно длился золотой век, когда «Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою, Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили» (Гесиод. Труды и дни. С. 112–115. Перевод В. В. Вересаева, цит. по: Гесиод. Теогония. Труды и дни. Щит Геракла. М., 2001). Образы жизни на острове повлияли на историю утопий, и разница между древней и современной концепцией очевидна. Идеалом общества в глазах Сократа (т. е. Платона) были Острова Блаженных. При наилучшем из возможных общественном устройстве только работа была уделом представителей низших классов и рабов. Как говорит Сократ, «есть еще, как я думаю, прислужники и иного рода, которые, по уму, не слишком были бы достойны общения, но они владеют телесною силою, достаточною для поднятия трудов. Так продавая употребление своей силы и цену употребления называя наймом, они, думаю, получили имя наемников. Не правда ли?» («Государство», 371d-e; см. также 347b, 370b – c, 522b, 590c. Здесь и далее Платон цит. по:). Граждане в полном смысле этого слова свободны от работы и могут посвящать время философии. Это сократовское отношение к работе пронизывает все труды Платона. В «Горгии» Платона Сократ говорит Калликлу, что, будучи свободным человеком, тот не позволил бы дочери выйти за механика, и добавляет: «Однако ж ты тем не менее презираешь и его самого, и его искусство, и имя механика произносишь как бы с пренебрежением» (512c, cp. 518e-19a). В «Федре» Сократ приводит «рейтинг» возможных судеб. Только софист, тиран и животное расположились ниже работника (неудивительно, что на первом месте расположились боги и люди, им подобные, то есть философы). (248d-e). Тон не меняется и в других трудах Платона (см., например, «Пир», 203а, и «Алкивиад», 1:131b). В современных утопиях отношение к работе резко противоположное. На созданном воображением Томаса Мора острове Утопия праздность фактически запрещена, как и во всех известных утопиях, сочиненных с начала Возрождения.
49
Сообщение в comp.os.minix от 29 января 1992 года.
Страстные и творческие, хакеры в то же самое время не уклоняются от тяжелого труда. В руководстве «Как стать хакером» Рэймонд говорит: «Быть хакером – удовольствие, но это удовольствие требует больших усилий» [50] . Да, чтобы создать хоть что-то стоящее, надо постараться. Если надо, хакер готов взять на себя наименее интересную часть работы в общем проекте. Осмысленность общего труда придает значение даже самым скучным частям проекта. Рэймонд пишет: «Самоотверженность и тяжелый труд становятся насыщенной игрой, а не рутиной» [51] . Есть разница между всегдашней серостью и страстью всей жизни, при воплощении которой иногда приходится решать монотонные, но необходимые задачи.
50
Raymond, How to Become a Hacker, p. 233.
51
Ibid., p. 237.
Глава вторая. Время – деньги?
Еще одна важная особенность специфического отношения хакеров к работе – их отношения со временем. Linux, интернет и персональный компьютер разработаны не в офисе с девяти до пяти. Когда Торвальдс писал первые версии Linux, он обычно работал допоздна, ложился под утро и просыпался к обеду, чтобы продолжить работу. Иногда он переключался с написания кода на компьютерные игры или на что-то вообще постороннее.
Подобные свободные отношения со временем типичны для хакеров, которые ценят индивидуальный жизненный ритм. В своем знаменитом труде Вебер подчеркивает органическую связь между концепциями работы и времени, указывая на характерное чувство времени как на неотъемлемую часть протестантской рабочей этики. Вебер цитирует девиз Бенджамина Франклина «Время – деньги» [52] . Дух капитализма вырос из подобного отношения ко времени.
При рассмотрении доминирующего в современном обществе подхода ко времени становится очевидно, что, хотя структура экономики во многом изменилась со времен промышленного капитализма, заветы протестантской этики в части организации времени большей частью остались в силе. Сейчас даже маленькие промежутки времени рассматриваются как весьма ценные. Для обозначения этой тенденции сетевого общества Кастельс подобрал удачный термин «сжатие времени» [53] .
52
Целиком абзац из «Совета молодому торговцу» (1748) звучит так: «Запомните, что время – деньги. Если тот, кто может заработать своим трудом десять шиллингов в день, идет на прогулку или сидит без дела половину дня, то пусть он и потратил только шесть пенсов на свои развлечения или безделье, он не должен считать эти шесть пенсов единственным расходом; на деле он потратил, а вернее выбросил на ветер, еще пять шиллингов» (с. 370).
53
См. Кастельс. Информационная эпоха. 2000. Том 1, глава 7. Информационная экономика также означает такой экономический уклад, отличительным продуктом которого являются информационные технологии или сама информация. Пайн и Гилмор привносят новое значение, говоря о новой экономике опыта. Информационная экономика – это также и экономика символов, когда символический уровень товара приобретает все большее значение. Пайн и Гилмор так описывают потребителя этой экономики: «Покупая опыт, он получает возможность прожить ряд запоминающихся моментов, срежиссированных компанией, словно театральная постановка, лично для него» (The Experience Economy [1999], p. 2). Даже если покупатель не осознает, что, сидя за чашкой кофе в кафе определенного стиля, он на деле желает приобщиться к определенному опыту, компании все более осознанно превращают продукты в опыт, потому что это продается.
Подобная оптимизация времени так или иначе касается всех. Формат деловых новостей – отличный культурный показатель ускорившегося пульса нашей эпохи. Экономические новости на CNBC сопровождаются фоновой музыкой более энергичного ритма, чем музыкальные новости MTV, а графические эффекты опережают музыку. Даже если не вникать в суть новостей, становится ясно, что надо поторапливаться. А еще становится понятно, что именно высокоскоростная экономика, которую нам преподносят в формате прогноза погоды, определяет темп нашей повседневной жизни. Как и в прогнозе погоды, нам просто сообщают об условиях, к которым нам остается лишь приспособиться: в Нью-Йорке солнечно и приятные плюс 80 пунктов на NASDAQ, к Токио приближается ураган и возможны финансовые потери…
В своей «Информационной эпохе» Кастельс эмпирически доказывает, что в условиях построенной на информации глобальной экономики (или, точнее, информационной экономики, поскольку современная экономика строится на новой информационно-технической парадигме) конкуренция усиливается [54] . Из-за стремительного технологического прогресса становится критически важным донести до потребителя новые технологии до того, как это сделают конкуренты. Недостаточно быстрые компании предлагают устаревшие продукты; еще хуже дела у тех, кто слишком поздно реагирует на фундаментальные технологические сдвиги.
54
Там же, том 1, глава 2. Эмпирические данные также представлены в книге Held et al., eds., Global Transformations: Politics, Economics, and Culture (1999).
Яркие примеры этой культуры скорости – компании Amazon.com, Netscape и Dell Computer, символы современной информационной экономики [55] . Джефф Безос, бывший биржевой брокер и основатель онлайн-магазина Amazon.com, объясняет, почему так важно идти в ногу с прогрессом:
При росте в 2300 процентов за год [так бурно развивалась всемирная сеть во времена основания Amazon.com] нельзя стоять на месте. Чувство ценности времени становится важнее всего [56] .
55
Культуру скорости очень уместно оценить по этому утверждению Химанена (сделанному в 1999 году): сейчас приходится объяснять, что Netscape – это один из самых популярных в то время коммерческих веб-браузеров.
56
Spector, Amazon.com: Get Big Fast (2000), p. 41.