Хакон. Наследство
Шрифт:
– Быть не может, чтобы возникла нужда в таком испытании, – перебил Хакон. – Король Инги и Петер Стёйпер приняли нас и при всех поручились, что я сын короля Хакона. Дагфинн Бонд подтвердил это своим свидетельством, а кто дерзнет обвинить во лжи такого человека, как господин Дагфинн? Хакон Бешеный и тот во всеуслышание говорил, что трое братьев сидят на наследстве моего отца.
– Единственное, что досталось Хакону от отца, – сказала Инга, – это фибула и золотой перстень. Все прочее наследство двух королей – Сверрира и Хакона – держит ярл Скули. В этом нет справедливости. Я знаю, что и об этом, и об иных правах мальчика говорят многие, что дружина и биркебейнеры не раз хотели встретиться с ярлом, однако ж Скули не откликнулся на
– Ярл Скули знает, о чем поведет речь дружина, – заметил Гаут. – Потому и норовит похоронить все разговоры о Хаконе, чтобы выиграть время до Эйратинга. Он думает, время будет работать на него.
Хакон Хаконарсон встал и выпрямился.
– А я думаю, ярл Скули ошибается.
У архиепископа Торира разболелись зубы, и еще до того, как назначили срок Эйратинга, он скончался. Нового архиепископа звали Гутторм. Ярл Скули, который и постарался об избрании Гутторма, беспрерывно осыпал нового иерарха щедрыми подарками и знаками искреннего дружества. Однако ж архиепископ Гутторм вскоре отправился в поездку на север, в Халогаланд, и непохоже было, что он успеет воротиться обратно к началу тинга. Запамятовал, что ли? Или сомневался в исходе и решил остаться в стороне? Скули призадумался, но все-таки уповал на то, что остальное нидаросское духовенство и другие епископы поддержат его, ибо из всех претендентов он один рожден в законном браке. Вдобавок он позаботился, чтобы два его родича – Асольв из Аустратта и лендрман Грегориус Йонссон – повторили хвалебную речь, которую в свое время произнес архиепископ Торир. Там перечислены все доводы, а к столь важным и высокопоставленным людям всегда прислушиваются.
Да, Скули по-прежнему твердо верил, что выбор падет на него самого. Юнкер Кнут, который формально тоже считается претендентом, сидит у шведов; о племяннике его, одиннадцатилетнем Гутторме Ингисоне, никто уже вообще не вспоминает; а церковь Скули постарался привлечь на свою сторону. Духовенство имеет на выборах самое большое влияние, это бесспорно, и всем требованиям церкви удовлетворяет лишь один-единственный претендент – он, ярл Скули. Правда, есть еще юный Хакон, о котором начали кричать иные бузотеры. Как мог его брат, король Инги, столь опрометчиво признать этого пащенка сыном короля Хакона? Поневоле решишь, что король Инги перед смертью повредился рассудком. Скули прекрасно понимал: главный его козырь то, что Хакон – ребенок внебрачный. А уж если удастся поставить под сомнение, что этот мальчишка вообще сын короля Хакона, – считай, выигрыш за ним, ведь тогда никто не сможет выдвинуть юного Хакона претендентом на трон. Пожалуй, стоит подобрать молодцов пошустрее, чтоб они распустили этакий слушок.
Нидаросская дружина, числом невеликая, собиралась на сходы, где много рассуждали, а еще больше кричали. Раз за разом воины приглашали на свои сходы ярла Скули, однако ж он упорно не появлялся. И они смекнули, что ярл старается увильнуть от них, не хочет прежде Эйратинга ввязываться в прения о престолонаследии и разговоры о новых претендентах, не желает рисковать всем тем, что сумел себе обеспечить.
Многим дружинникам это пришлось не по нраву, особенно военачальнику Вегарду из Верадаля, известному своим склочным характером. Назначивши в большом королевском зале очередной сход, они отрядили с десяток людей к ярлу Скули – просить его прийти к ним. Тут уж вывернуться трудновато – Скули сделал хорошую мину и отправился с дружинниками. Когда он занял почетное место и обвел взглядом собравшихся – а было их немного, – Вегард из Верадаля встал и заговорил так:
– Господин ярл, мы не желаем более откладывать обсуждение выборов короля. Претендентов двое: ты, господин, и Хакон Хаконарсон. Мы хотим, чтобы впредь до Эйратинга вы оба и считались претендентами. Далее, мы хотим, чтобы вы оба присутствовали здесь, и отрок сидел подле тебя на почетном месте, и вы оба выслушали
Ярл Скули попытался было взять высокомерный тон:
– Есть ли в этом необходимость, Вегард?
– Есть, господин, и большая. Коли ты не пожелаешь выслушать нас на равных с Хаконом, дружина созовет на Гулатинг всю Юго-Западную Норвегию и там выберет Хакона королем.
Скули помедлил, не зная, насколько серьезно стоит воспринимать угрозы такого вскидчивого человека, как Вегард, но в конце концов улыбнулся и уступил.
– Я не хочу усобиц в стране, и коли вы решительно настаиваете, чтобы незаконнорожденный отрок сидел рядом со мною, будь по-вашему.
Скули встал и покинул зал. Сход был немногочислен – несколько сотен дружинников, да и те едва ли все, как один, на стороне Вегарда. Но у них, очевидно, есть тайные союзники в Бьёргвине, и вот это его встревожило. Ночью ярл призвал к себе ближних людей. Они совещались и весь следующий день, и всю ночь, но о чем шел разговор, посторонние не узнали. Мало ли что хотел выяснить ярл Скули.
На третий день воинские начальники велели трубить сбор – сход назначили под открытым небом, во дворе королевской усадьбы, и прийти туда мог кто угодно из нидаросцев. У южной стены церкви Святого Николая устроили почетное место для ярла Скули. Рядом стояло пустое кресло. Мало-помалу начал стекаться народ, пришли и клирики из архиепископской резиденции и из собора, который тоже был по соседству, из королевских палат явилось довольно много людей ярла Скули. Замешались в толпу и праздные зеваки. Дружинники, созвавшие сход, быстро оказались в меньшинстве. Площадь между церковью и рекою Нид не отличалась просторностью и в скором времени была переполнена народом.
В наступившей тишине люди прянули в стороны, пропуская ярла Скули к почетному месту. Затем вперед вышел Вегард из Верадаля.
– Господин ярл! Нидаросская дружина полагает, что впредь до Эйратинга нужно обсудить двух претендентов на престол. Эти двое, о которых нынче и пойдет речь на сходе, – ты сам, господин, и молодой Хакон, сын короля Хакона, дружинники сейчас приведут его прямо со школьной скамьи. Намедни ты согласился, что оба вы будете присутствовать здесь, сидя рядом, как равноправные претенденты, и выслушаете все, что мы имеем сказать.
Ярл Скули едва заметно кивнул своему родичу Грегориусу Йонссону – тот шагнул вперед.
– Господин ярл! Многие из нас слышали об этом предложении и об этом сходе, который поддерживает малая часть дружины. Мы всё обдумали и пришли к выводу, что никакой спешки с прениями нет. Лучше подождать, пока вернется архиепископ Гутторм, да пригласить сюда других епископов и славных мудрецов, чтобы услышать и их совет в этом важном деле. Думаю, господин ярл, сейчас тебе стоит распустить сход.
Одобрительный шум и возгласы в толпе как будто бы подтверждали, что большинство полностью согласно с предложением Грегориуса разойтись по домам. Однако в крикунах легко опознали людей ярла, умышленно рассеянных среди толчеи. Поднялся немыслимый гвалт, дружинники чуть было с кулаками не пошли на ярловых подпевал. Онунд-знаменосец все же кое-как унял своих воинов и взял слово:
– Господин ярл! Нам, биркебейнерам, нет смысла дожидаться пространных речей архиепископа Гутторма. Мы и так знаем, что он скажет. Когда дело идет о ком-то из рода короля Сверрира, в речах архиепископа нет пользы ни Законам святого Олава, ни потребностям державы.
Биркебейнеры радостно зашумели. Духовенство и люди ярла помалкивали. А Онунд продолжал:
– На востоке, в Викене, зреет мятеж, и Бог весть, что они там натворят, пока наше войско сидит здесь без вождя. Мы послали дюжину добропорядочных мужей за Хаконом Хаконарсоном, чтобы он тоже выслушал нас. Сейчас он, по уговору, займет подобающее ему место.