Халява. 90-е: весело и страшно
Шрифт:
Министр сидел в оцепенении минуть десять, а может и больше — он абсолютно потерял ощущение времени. Наконец он очнулся, обвел взглядом опустевшее помещение катрана, словно видел его в первый раз и зычно крикнул:
— Горелый! Телефон мне!
Вбежавший в помещение здоровяк заполошно огляделся и проблеял:
— Звал, бугор? Э… — втупил он. — А где этот…
— Ушел.
— Так мимо меня никто не проходил, а я никуда не отлучался!
— Забей! Он… он просто растворился в воздухе… — Министр глупо хихикнул, ему казалось, что он потихоньку сходит с ума. — Телефон где, утырок!
— А? Ща все будет, Министр! — он метнулся в коридор и через
— Вали! — Оставшись в одиночестве, озадаченный авторитет набрал номер Суркова.
Трубку долго никто не снимал. Звонок обрывался, но Министр упорно продолжал накручивать диск, матерясь сквозь сжатые зубы. Он чувствовал себя беспонтовым фраером-первоходкой, пряником, первый раз попавшим на зону. Когда ты ничего еще не понимаешь в тюремных раскладах. Ему срочно нужно было пролить хотя бы какой-нибудь свет на эту мистическую ситуацию. Ибо то, с чем он столкнулся, не поддавалос никакому объяснению. Министр, с детства воспитанный (если можно так выразиться с его уголовным прошлым) советской системой, не был верующим. До сего момента он не верил ни в бога, ни в черта! Он верил только в себя, в острую заточку и во всесильный воровской закон, благодаря которому он поднялся по жизни. Но сегодняшняя встреча поколебала эту уверенность, ранее казавшаяся незыблемой, словно железобетонная стена. И ему нужно было срочно обкашлять ситуацию с кеи-нибудь, кто раньше него оказался в теме. И единственным «посвященным» был Митрофан. По крайней мере, Министр на это надеялся. Не зря же говеный корешок посоветовал ему не цеплять Зябликова, за которым, как оказалось, стоит совсем не Москва, а абсолютно другие силы.
— Какого хера так трезвонить? — Первое, что услышал Министр, когда Сурков наконец-то снял трубку. — Идите все в жопу, меня нет! И не будет… — Сурков опять был в зюзю.
— Он был у меня, Митрофан! — произнес Министр, пытаясь достучаться до бывшего партнера. — Он! Был! У меня! Ты понял?
Сурков затих, видимо переваривая услышанное.
— Это тот, о ком я думаю?
— Не знаю, о ком ты там думаешь, — прошипел авторитет, — но этот сопливый пацан…
— Это он! — выдохнул Сурков. — Надзирающий! Значит, он добрался и до тебя?
— Надзирающий? Че это еще за хрень?
— Он не назвался? — удивленно спросил Митрофан. — Мне он представился Надзирающим… Как я понял — он нечто среднее между ангелами и демонами — крылатая тварь, смотрящая за нашим миром.
— Бля! — выругался Министр. — Какие еще ангелы?
— Ну, те самые… с небес. Он еще сказал, что нам повезло, если бы разруливать ситуацию призвали одного из ангелов — Владивосток превратился бы в Содом и Гомору! Они не стали бы разбираться, кто прав, кто виноват, и наказали бы всех! Хотя сам Надзирающий без всяких угрызение совести отрубил мне руку мясницким ножом! Предварительно отфигачив каждый палец…
— Так ты сейчас без руки?
— Нет, он восстановил все, как было, лишь прищелкнув пальцами!
— Сука, ну какой же бред! Слушай, Митрофан, а ты не думаешь, что он просто сильный гипнотизер? Что нас с тобой просто разводят, пытаясь отжать прибыльное дело?
— Я не знаю, что думать, Министр… — Авторитет услышал, как Митрофан захлюпал «в трубке» носом. — Но я хочу жить! Жить, сука! Я не готов умирать молодым! К тому же, он пообещал мне вечные муки… Я видел ад своими глазами… И я туда не собираюсь!
Глава 22
Я объявился в кабинете Зябликова тихо и незаметно,
Наконец майор в сердцах бросил трубку на рычаги телефонного аппарата, отчего тот жалобно звякнул, и прошелся налитым кровью взглядом по своему кабинету. Я заметил, что несколько сосудов в левом глазу Зябликова лопнули, похоже кровяное давление у майора зашкаливало. «Наткнувшись» на меня, майор вздрогнул от неожиданности, а затем с облегчением выдохнул:
— Сергей Вадимыч… живой! — узнал именно меня, а не мою молодую ипостась Зябликов, рожу-то я себе не омолодил. Так и появился с оригинальной. — А я уж не знал, что и думать! Клял себя, дурака, что за Сережкой не доглядел… Сигнал тут пришел, — сбивчиво затараторил майор, скинувший нервное напряжение, — что какого-то пацана прямо средь бела дня скрутили и в джип затолкали! Ну я, грешным делом, на Сережку подумал… И не ошибся!
— Оперативно до тебя информация доходит, Филиппыч! — Я даже удивился: не должны были так быстро менты о похищении узнать. Ладно бы это лет тридцать спустя произошло, когда на каждом углу видеокамеры, и у всех телефоны. Но на дворе-то девяностые! — Не ожидал такой ошеломительной скорости!
— А! — отмахнулся Степан Филиппович. — Случайно все вышло. Когда тебя… то есть Сережку скрутили, там на переходе бабулька одна стояла. Она как раз к нам в отдел шла — очередное заявление на своего соседа-алкоголика нацарапать! И вот вместо одного — два нацарапала. Ну а остальное я уже домыслил. На хату слетал — Сережки нет…
— Ты это, Филиппыч, нервы береги! У тебя давление шкалит так, что сосуды в глазах лопаются! Хочешь до кучи инфарктом с инсультом разжиться?
— Перетрухал я мальца, — признался мент, — перенервничал. Тебя-то, Вадимыч, хрен чем проймешь — ты ж как гребаный горец Маклауд!
— Я круче, Зябликов — у меня новая башка вырастет, если её отчекрыжить!
— Вот, и я об этом! — согласно закивал Степан Филиппович. — Тебе хоть бы хны, а как Сережка? У него-то новая башка отрастет?
— Фиг его знает, Филиппыч, но проверять отчего-то не хочется! — согласился я с опасениями майора, попутно подлечивая собеседника. Лопнувшие сосуды в его глазах восстановили свою целостность, а покрасневшие белки очистились.
— Ох, твою — полегчало, кажись! — Словно сбросив с плеч тяжелый груз, выдохнул Зябликов. — Твоя работа, Сергей Вадимыч? — Он покачал головой из стороны в сторону, но пульсирующая боль, мучавшая майора вот уже который час, улеглась.
— Моя. — Не стал я отрицать очевидного. — Подлечил тебя мальца — а то краше в гроб кладут, в белых тапках!