Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать
Шрифт:
— Вас не раздражает яркий свет? Если хотите, я немного приглушу его?
— Не беспокойтесь, — вежливо ответил незнакомец. — Меня вполне устраивает это освещение. При ярком свете лучше видны черты лица, а я люблю изучать мимику моих собеседников.
— Прекрасно, — сказал Рист. — Как я понимаю, мы еще не представились друг другу, тем не менее, мне кажется, что я знаю вас. Во всяком случае, слышал о вас. Вы, Хельмер Стамсунд.
Незнакомец кивнул и улыбнулся, словно хотел сказать: для вас это сюрприз, не так ли?
Рист продолжал, нисколько не смутившись:
— И поскольку вы находитесь в моем доме, я могу
Рист показал рукой на кресло, с которого Стамсунд только что поднялся, и только когда тот сел, расположился сам напротив него.
— Я должен все вам объяснить… — начал гость, но Рист прервал его.
— Раз уж вы нанесли мне визит в столь необычное время, вы должны ответить на мои вопросы, прежде чем я стану разговаривать с вами дальше, — сказал он.
Гость вежливо заметил, что он готов самым исчерпывающим образом ответить на каждый вопрос.
— Вы проникли в мой дом как квартирный вор? — спросил Рист.
— Вас интересует, пришел ли я сюда, чтобы вас обокрасть? Нет, я пришел не за этим.
— Прекрасно, это меня радует.
Придраться к этим репликам было трудно, казалось, будто два осторожных, но безупречных джентльмена обмениваются короткими замечаниями прежде, чем начать серьезный разговор.
— Вас удивило, что я пришел в столь необычное время? — спросил гость.
— Вообще-то нет, — быстро и любезно ответил Рист. — Застать меня дома в другое время суток почти невозможно. И поскольку у вас, по-видимому, были веские причины не встречаться со мной в городе, я понимаю, что вам оставалось только прийти ко мне в этот поздний час. Мне жаль, что меня не было дома и я не мог встретить вас. Но позвольте спросить, каким образом вы проникли в мой дом?
— Через окно.
— Да, конечно. Какой я нынче несообразительный! И какое же из моих окон вы разбили?
— Никакое. Окно, через которое я проник в дом, было открыто.
— Этого не могло быть, во время моего отсутствия окна всегда закрыты. Как вы, конечно, понимаете, моя прислуга приходит рано утром и уходит сразу после второго завтрака.
— Окно было открыто, — повторил гость, — но у вас нет причин упрекать свою прислугу в забывчивости. Позже я вам все объясню.
Гость огляделся:
— У вас здесь очень красиво, — сказал он, — просто и уютно. Я в высшей степени разделяю ваш вкус. Вы не собираете исключительно старинные вещи. Современному человеку трудно отдыхать в обстановке далеких времен. Человек, обладающий самостоятельным мнением, прекрасно умеет сочетать старинные формы с современной роскошью. Особенно английской. Английский клубный стиль — это крайне развитая личная форма, которая подходит современному джентльмену и которой еще долго будут восхищаться в будущем. Вы же немного смягчили этот стиль, и это прекрасно. В ваше отсутствие я позволил себе полюбоваться вашей изысканной коллекцией венецианских кинжалов, а ваши редкие орхидеи говорят о вашем тонком вкусе.
— Благодарю вас, — заметил Рист, — но, полагаю, вы пришли ко мне не для того, чтобы говорить мне комплименты.
— Вообще-то, милостивый государь, мне очень хочется сказать вам, что я ничего не имею против вас лично. Если в ближайшем или отдаленном будущем между нами возникнут разногласия, которые необычны для сдержанных джентльменов, то причиной будет не личная неприязнь,
— Смею заверить вас в том же, — отозвался Рист. — Все последние недели я слежу за вами, и эта слежка стала доставлять мне удовольствие, как охота на благородную дичь. Как человек вы мне нравитесь и весьма меня интересуете.
Гость выразил свое одобрение легким наклоном головы и продолжал:
— Прежде всего мне приходится бороться со своим трудным характером. Это может показаться сентиментальным, но на деле все иначе. Я стремлюсь к утонченной, изысканной жизни, люди стали мне скучны, меня тяготит серое, будничное существование среднего класса, в котором бездуховные, материалистические устремления опошляют все удовольствия. Взять к примеру хотя бы беседу. Куда подевались возвышенные беседы между одаренными людьми? Я люблю неожиданные повороты мысли, какими заканчиваются порой важные, интересные беседы, но чтобы испытать это удовольствие, мне приходится приправлять беседу некоторой напряженностью, накладывать на нее светотень, так сказать, роковой спешки. А такую ситуацию найти не просто. Приведу вам пример. Я плыл на итальянском туристском пароходе «Тринакриа», когда тот потерпел крушение возле Балеарских островов. Речь шла о жизни и смерти, у нас были считанные минуты, самое большое четверть часа. Вот когда мне посчастливилось встретить английского лорда, страдающего сплином. Как вы думаете, о чем мы говорили?
— Может быть, о фресках Помпеи? — заинтересованно спросил Рист.
— Вы не угадали, милостивый государь, мы говорили о коктейлях, о разнице между американскими и английскими коктейлями. Я высказывался за американские коктейли, тогда как лорд решительно, но крайне вежливо защищал английские. Мы так и не пришли к соглашению, наши мнения столкнулись друг с другом, как раз когда «Тринакриа» пошла ко дну.
— Ваш собеседник спасся? — спросил Рист.
По лицу гостя прошла тень боли.
— Не напоминайте мне об этом.
Он замолчал. Рист дал ему время справиться с волнением и спросил:
— Предполагаю, что в этой беседе вы нашли тот неожиданный поворот, который вас так привлекает. Нас всех влечет какая-то странная, призрачная тайна. Мы находимся поблизости от чего-то безграничного, что дано испытать лишь немногим. Предполагаю, что нечто похожее испытывают осужденные на смерть, когда видят, как серым холодным утром за окном их камеры вырастает печальная виселица. Я присутствую здесь как полицейский, как представитель неумолимого закона справедливости. Ведь это вы убили господина Мильде? Скоро пробьет и ваш час, милостивый государь, но до этого давайте закончим наш разговор.
Американец остановил его движением руки:
— Нет, нет! — воскликнул он. — Вы слишком спешите. Выспросили, не я ли убил старого обер-егермейстера. Именно подобный вопрос в состоянии остановить любую интересную беседу, потому что от моего ответа ничего не зависит. Я вынужден ответить «нет» и такое «нет» ничего ценного вам не сообщит, вы все равно останетесь при своем убеждении. Вот если бы вы спросили меня, не был ли я в тот вечер в квартире убитого, я ответил бы вам «да». Отчасти, чтобы сообщить вам об этом, я и пришел сегодня сюда. Вообще-то, должен признаться, что наш разговор мне нравится, он позволяет мне испытывать напряжение, которого я, к сожалению, давно не испытывал.