Хамелеон
Шрифт:
Джон молча стоял на кладбище, глядя на старое здание церкви, сложенное из блоков песчаника. Гроб с телом его брата медленно опускался в свежевырытую могилу. Он был усыпан белыми лилиями, которые в Австралии называют рождественскими. Это были любимые цветы Дэвида. Они напоминали ему о счастливых праздниках детства всюду, где он находил их во время своих путешествий.
Джон чувствовал себя полумертвым, физически и эмоционально истощенным. Мать всхлипывала, крепко вцепившись ему в руку. С другой стороны рядом с ней стоял отец. Как и
Когда панихида закончилась, Джон взглядом проследил за тем, как отец повел мать с кладбища в уют и тепло машины, затем медленно последовал за ними, держась на расстоянии.
На поминках общее настроение несколько приподнялось. Родственники стали вспоминать и рассказывать истории о похождениях Дэвида в Улан-Баторе, на Борнео, в Танзании и в Москве.
Джон нашел время поговорить с глазу на глаз с Люси, безутешной невестой брата. Когда приглашенные наконец разошлись, члены семьи думали только об отдыхе. Джон пожелал всем спокойной ночи, поднялся к себе в спальню и принял две таблетки снотворного. Он понимал, что в противном случае скорбь не даст ему покоя.
Они с Викторией обменивались друг с другом текстовыми сообщениями, вместо того чтобы разговаривать по телефону. Ему нужно было поддерживать с ней связь, в то же время он хотел бы сохранить между ними расстояние, хотя бы на какое-то время.
Перед тем как погасить свет, Джон набрал:
«Виктория! Печальный день. Мое сердце разбито на тысячу кусков. Поговорить здесь не с кем. Скучаю по тебе. Джон».
Практически сразу же пришел ответ:
«Дорогой Джонни, мне хотелось бы быть рядом, чтобы снова его собрать. Думаю о тебе. Люблю, Виктория».
На следующий день Джон отправился в соседний городок Мансфилд.
Когда он прогуливался по центральной улице, впитывая в себя притягательную чарующую атмосферу, порожденную ярким прошлым этого места, к нему подошла красивая женщина лет тридцати с небольшим.
— Вы, случайно, не Джон Филлипс? — осторожно спросила она.
Джон тотчас же ее узнал.
— Розмари Уотсон? Ты выглядишь просто замечательно. Сколько мы с тобой не виделись? Лет десять?
— Я очень огорчилась, узнав про Дэвида. Весь город был потрясен.
Джон ответил на ее сочувственные слова печальным пожатием плеч и поспешил сменить тему:
— Как ты?
— У меня все хорошо, спасибо. Но мы не виделись уже лет пятнадцать. Это было очень давно, но я все помню так, будто мы расстались только вчера.
Джон с благодарностью улыбнулся.
— Мы тогда были так молоды и беззаботны, да? Я очень рад встрече с тобой. Ты нисколько не изменилась, выглядишь просто бесподобно. Слушай, может быть, пока я здесь, мы наверстаем
Ностальгический энтузиазм Джона был искренним. Он считал, что после окончания их недолгого романа прошла целая вечность.
— Мы были молоды, — ответила Розмари. — Но беззаботным был только ты. Ты уехал учиться в Англию и больше ни разу и не вспомнил обо мне. Я просто уверена в этом. Вот ты был здесь, и вот тебя уже не стало. Зато мне потребовалось очень много времени, чтобы освободиться от тебя.
Только теперь до Джона дошло, что она не так уж и рада его видеть. Но Розмари была права. Он ни разу не вспомнил о ней.
— Извини, что не поддерживал с тобой связь, но я никогда не умел писать письма, — Джон одарил Розмари обезоруживающей улыбкой.
— Это я поняла и перестала писать, после того как мое третье письмо осталось без ответа.
— Извини. Но давай как-нибудь встретимся, вспомним старое время. Что в этом может быть плохого?
— Ничего, но, думаю, лучше этого не делать. Я счастлива, у меня есть муж и двое маленьких детей. Пять лет назад я вышла замуж за Билли Джонса.
— Здорово! Билли всегда был отличным парнем. Я все понял и рад, что ты счастлива. Пожалуйста, передай Билли привет от меня. Всего хорошего.
Провожая Розмари взглядом, Джон мысленно вернулся к тому времени, когда у них была юношеская любовь. Те дни казались ему простыми и счастливыми. Его удивило и огорчило то, что чувства Розмари оказались настолько сильными, что она до сих пор была на него в обиде. Сам он рассматривал эту связь лишь как мимолетное увлечение, не больше, и вот оказалось, что Розмари, подобно Пенни, до сих пор злилась на него за то, как он с ней обошелся.
Джон еще мог понять Пенни. Ее одновременно предали и отвергли двое людей, самых близких на тот момент. Но чего хотела эта девушка из родного городка, которой, насколько помнится, он вообще не давал никаких обещаний? Джон ничего не понимал. Похоже, всю свою жизнь он был беспечным эгоистом, и вот теперь пришло время расплаты. Ему хотелось надеяться на то, что хотя бы Виктория сможет залечить те раны, которые он ей нанес.
Сейчас Джону требовалось какое-то время побыть в одиночестве. Ему нужно было взглянуть на все со стороны, взять в руки свою жизнь и себя самого, а сделать это в родительском доме было невозможно. Джон уже решил для себя, куда направится.
Он заглянул в банк и снял двадцать тысяч долларов наличными со своего старого счета, заведенного еще в школьные годы. До отъезда из Лондона Джон регулярно пополнял свой «спящий» счет деньгами из офшорного банка. Стараясь избежать новых встреч с безутешными возлюбленными и завистливыми одноклассниками, Джон быстро вернулся к отцовской машине, оставленной на стоянке на центральной улице, и поехал обратно на ферму.
Он въехал во двор и остановился рядом с отцом, который осматривал мотки проволоки для ограды, доставленные сегодня утром.