Хан Узбек. Между империей и исламом
Шрифт:
Эмир Навруз, сторонник Газана и начальник авангарда его войск во время борьбы с Байду, был казнен по приказу Газана 14 августа 1297 г. После этого были запрещены гонения на несториан (История мар Ябалахи, с. 105–107). В июле 1298 г. чернь Тебриза разрушила оставшиеся церкви. Газан-хан приказал наказать мятежников (Рашид-ад-дин, Т. III. С. 179). Инициатива религиозной вакханалии исходила от «партии ислама» из окружения Газана. Однако армяне восприняли перемены в религиозной политике как начинание самого ильхана: «Газан начал жестоко преследовать церковь, а благочестивый Гетум отправился в эти горестные времена на восток и утихомирил его» (Армянские источники, с. 84). Приведенные свидетельства показывают, что наступление шариата не осталось незамеченным. При хане Узбеке об акциях религиозного насилия, инициированных властью, неизвестно{40}. Если в Золотой Орде при Узбеке, действительно, ислам был объявлен «государственной религией», как объяснить отсутствие реакции со стороны венецианцев и генуэзцев, пытавшихся закрепиться в Причерноморье?
Вернемся к событиям в Иране. Согласно несторианскому жизнеописанию мар Ябалахи, вышел указ, обязывающий
Свидетельство несторианского историка показывает, как на деле выглядело провозглашение ислама государственной религией. В исламских странах подушная подать — джизъя — взималась только с немусульман, а именно с христиан, иудеев, зороастрийцев и индуистов{43}. В XIII столетии монгольское завоевание, поставившее на место мусульманского права «Великую Ясу» Чингис-хана, резко нарушило этот порядок: монголы отменили налог на иноверцев в мусульманских странах. За развитием темы проследил И. П. Петрушевский:
«После монгольского завоевания при ханах-язычниках взимание джизьи прекратилось, вместо того стали взимать поголовную подать (купчур, сар-шумар) со всех ра'ийатов вообще, независимо от религии. После принятия ильханской фамилией ислама при Газан-хане взимание джизьи с иноверцев было восстановлено (1295 г.). Но Газан-хан, хотя и ревностный мусульманин, нуждался в поддержке христианских (армянских и грузинских) феодалов, поскольку их ополчения оказывали большую помощь Хулагуидам в войне с мамлюками Египта за обладание Сирией и Палестиной. Да и среди самой монгольской знати влияние христианского элемента (Иринчин {44} и другие эмиры монгольского племени кераитов, как известно, исповедовавшего христианство несторианского толка еще с начала XI в.) при дворе ильхана было еще значительно. Видимо, в связи с этим джизья была вскоре снова отменена Газан-ханом (март 1296 г.) после ходатайства несторианского патриарха мар Ябалаха III. Но при Олджэйту-хане джизья была еще раз восстановлена (1306 г.), на это раз уже окончательно {45} . После подавления восстания эмиров Курмиши, Иринчина и других (1319 г.), в котором приняли участие кераитские эмиры, христианский элемент в среде монгольской знати утратил всякое значение, и об отмене джизьи уже не могло быть и речи» [69] .
69
Петрушевский И. П. К истории подушной подати в Иране при монгольском владычестве (термины купчур, саршумар, саранэ, джизйэ)//Исследования по истории культуры и народов Востока. Сб. в честь академика И. А. Орбели. М.; Л., 1960. С. 421–422.
Увлеченный победой шариата Рашид-ад-дин в одном из писем утверждает труднообъяснимые вещи, мол, и Венеция стала платить джизью ильханам: «Все садры и знать европейских полуостровов, таких, как Стамбул, Бундук (Венеция) и другие, вносят харадж и джизию подобно тому, как они давали [их] халифам Аббасидам — Харун ар-Рашиду, Мамуну, Му'тасиму, Васику и Мутаваккилю, и установили, что каждый год без задержки и промедления они посылают харадж и джизью в столицу Тебриз» (Рашид-ад-дин. Переписка. № 34).
И вновь, сопоставляя религиозную политику монголов в Золотой Орде и Иране, зададим вопрос: собирал ли «мусульманин» Узбек джизью с христиан, живших в Сарае, Хорезме, Маджаре, Солхате? Если да, то почему об этом молчат венецианские и генуэзские источники? Если бы Узбек, действительно, ввел такой налог, то собеседники Ибн Баттуты непременно отметили бы этот факт. Скорее всего, джизья в Золотой Орде не собиралась. Декларативные заявления египетских дипломатов о торжестве ислама не находят подтверждения в структурах повседневности Золотой Орды. И с этим обстоятельством следует считаться. За «торжество ислама» мусульманские дипломаты выдавали обычную практику покровительства той или иной религиозной общине.
Имперские законы действовали в Иране шестьдесят лет (условно говоря, три поколения) и не смогли придать необратимый характер ситуации с религиозными правами меньшинств. Наоборот, с ослаблением власти монголов несториане Ирана, возвысившиеся было при ильханах, потерпели серьезный урон. Для того чтобы оценить масштаб перемен, напомню распоряжение каана Мунке (1251–1259), в изложении Джувайни, об освобождении от налогов духовенства всех религий, представленных на территории Монгольской империи. «Каждый должен платить сообразно своему положению и возможностям определенную для него сумму согласно расчету за исключением тех, которые были освобождены от налоговых тягот распоряжением Чингис-хана и каана, т. е. из мусульман это были великие сайиды и превосходные, имамы, а из христиан, которых они называют аркаунами{46} —
Вардан Аревелци утверждает, что Яса Чингис-хана состояла в следующем: «Не лгать; не красть; не иметь сообщения с женою другого; любить друг друга, как самого себя; не поносить и даже не уметь ругаться; щадить добровольно покорившиеся земли и города; так называемые дома Бога [храмы], его служителей, кто бы они ни были — щадить, оставлять свободными от налогов и почитать их» (Вардан Аревелци, с. 160). Из этого списка только два последних положения относятся к Ясе, остальное регулировалось обычным правом. В «Трактате о государственных финансах» Насир ад-дина Туей, написанного по приказу ильхана Хулагу, сказано: «Теперь также не взимают [налогов] по повелению Ясы с [людей] пяти разрядов: во-первых, с тарханов, людей которым государь пожаловал [титул] тархана, ученых [мусульманских богословов] и аркаунов; во-вторых, со стариков; в-третьих, с немощных и инвалидов; в-четвертых, с бедных; в-пятых, с детей» [70] .
70
Хатиби С. О. Персидские документальные источники по социально-экономической истории Хорасана: XIII–XIV вв. Ашхабад, 1985. С. 92.
Вот как это выглядело на практике. После смерти ильхана Аргуна в 1289 г. на престол возвели Гейхату. «Вселенная была умиротворена, смятение бежало и притаилось, воссиял свет правосудия и обнаружился, потому что благословенный царь Кайкату не уклонился от пути своих отцов. Он дал каждому из представителей религий официальное положение и почтил глав всех учений (догм) — христиан, арабов, евреев и язычников. Он был нелицеприятен к людям и не колебался и не уклонялся от правосудия, так как золото в его глазах считалось за навоз. Не было предела его раздачам и не прекращались его подарки. Ибо каждый, кто у него просил, получал, как сказано, и искавший — находил, и опыт показал, что это было действительно так» (История мар Ябалахи, с. 97). Ключевое слово здесь: «не уклонился от пути своих отцов». В отношении христиан, мусульман и буддистов (названных несторианским историком язычниками) Гейхату следовал Ясе. Продолжим цитату, чтобы узнать, в чем заключались раздачи и подарки: «В день праздника памяти святой госпожи Мариам, — да будут ее молитвы с миром! — который бывает в середине месяца аб, он вошел в церковь, поставленную Докуз-хатун{48} в благословенном лагере. Тогда они находились на горе, называемой Алатаг{49}. Когда отец наш католикос совершил таинство, царь весьма порадовался и веселился; он дал католикосу подарок — 20 000 динаров и девять богатых дебаге{50}. Собрались в тот день царевичи и царевны, эмиры, знатные и войска. И достигла святая кафолическая церковь прежней, даже больше прежней славы. Осмелели сердцем христиане и укрепились, когда они узнали помыслы победоносного царя» (История мар Ябалахи, с. 97). После насильственной смерти Гейхату в марте 1295 г. и краткого правления Байду, на престол был возведен Газан, который ввел налог на иноверцев. Несториане, получавшие щедрые дары из рук правителя, в одночасье утратили все привилегии. Возвращение религиозных законов в сферу государственного права всегда влечет ограничения для иноверцев. Такого рода факты и есть надежный показатель обретения исламом статуса «государственной религии». Однако даже для Ирана картина не столь проста. Социальная матрица ильханата, кроме несторианских городских общин, включала Большую Орду. Распространялись ли на кочевую орду предписания ислама? Рашид-ад-дин обходит эту тему молчанием.
Шариат активно вторгался в сферу внутренней политики ильханата, сужая действие Ясы. Идея о небесном мандате Чингис-хана на правление земной империй без границ сменилась мусульманской государственной идеей установления порядка в отдельной стране — Персии. Притязания ильханов пришли в соответствие с реальным положением дел.
Единственное, что осталось в силе, так это монгольский обычай левирата, предписывавший сыну жениться на женах покойного отца, что шло в разрез с шариатом. Знатоки мусульманского закона нашли выход из трудной ситуации: поскольку невеста Газан-хана тоже перешла в ислам, то ее прежний, языческий брак был объявлен недействительным. Воистину, наступила эпоха полного обновления. Газан-хан «сочетался браком с Булуган-хатун по мусульманскому закону, хотя она и была супругою его отца Аргун-хана. Однако поскольку они сошлись вопреки [мусульманской] вере, то хатун-мусульманка по закону шариата подходила для этого брака, и он [Газан-хан] счастливо и радостно сыграл с нею свадьбу» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 166). Поразительный выверт мусульманских юристов: прежний брак Булуган-хатун был объявлен несуществовавшим, поскольку был совершен по монгольским обычаям. Приняв ислам, Газан и Булуган-хатун, вдова его отца, начали жизнь с чистого листа. Шариат отказывал в праве на существование монгольским обычаям, проводилась твердая граница между мусульманскими и монгольскими предписаниями, а о компромиссах и заимствованиях и речи не было. На деле же, на страже левирата стояли традиции кочевой орды, военной опоры власти ильхана. Когда Газан принял ислам, мамлюки Египта в борьбе с ильханами утратили серьезный аргумент защитников истинной веры. Чтобы поставить под сомнение искренность обращения Газан-хана, ал-Сафади подчеркивает преданность хана Ясе, уважение к монгольским обычаям, в частности женитьбу на Булуган-хатун, поскольку такая практика находилась в противоречии с шариатом [71] .
71
Эгль Д. Великая Яса Чингис-хана, Монгольская империя, культура и шариат//Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ, 2004. С. 497–498.