Хаос дорог
Шрифт:
Вирд я покидал в спешке. Никому не сказав ни слова, только черканув пару записок для друзей, я верхом на кауром жеребце Марвида унесся в ночь. Времени почти не оставалось. И самое ужасное – это чувство завладело мной целиком и заставляло безжалостно подгонять коня.
Что-то должно произойти. Скоро. В Светлом Лесу. И мне необходимо в этот момент находиться там.
Я почти чувствовал, как все больше и больше узелков на нитях судьбы сходятся в одной точке, угрожая окончательно спутать и без того неряшливый узор. Еще немного – и придется резать, а каждая порванная нить – чья-то оборвавшаяся жизнь…
Я
Отступление 4, в прошлое
Внутри все словно перемешалось. Душа разрывалась на части и корчилась в агонии, но уже поздно было что-то предпринимать.
Такой шанс…
Хватит!
Но ведь – последний…
Мейлон до боли сжал кулаки. Но боль не принесла желаемого облегчения. Мысли путались, соскальзывали с одной на другую, скакали и мельтешили… Странно привычное чувство, привычное, но забытое. Что ж, пришла пора вспомнить…
А ведь если бы не те глаза, угольно–черные, на мгновение вспыхнувшие лазурной синевой…
Мейлон в сотый раз за последние дни восстановил перед мысленным взором картину своей… смерти. Вернее, того, что должно было обернуться ею.
Вначале была только боль. Но потом… Он позвал. И на мгновение прошлое и настоящее смешались. И стало не важным, сколько прошло времени, поблекли прежние ошибки, забылись старые грехи… На какой-то миг действительно показалось, что это был Он. И пусть это было невозможно, пусть Мейлон даже не совсем понимал в тот момент, кого ожидал услышать, но он откликнулся. На зов ушли последние силы, но перед тем, как померкло его сознание, Мейлон отчетливо почувствовал присутствие Владыки…
А потом, когда он все-таки сумел вырваться из темной бездны собственной слабости, эльф увидел большого темно–серого кота, опирающегося лапами на его грудь, которая, кстати, и без того дико болела и с трудом поднималась при дыхании… Несколько долгих мгновений Мейлон просто рассматривал странное создание, отчаянно пытаясь вспомнить, где и когда видел этого Владыку раньше… именно в тот момент память и накрыла его сознание волной видений, захлестнула, закружила, изменила… и затаилась. Чтобы вновь вернуться при окончательном пробуждении. — Лис, что же ты наделал? – Губы юного эльфа чуть шевельнулись, а глаза на какой-то миг налились светом многих–многих лет. – Зачем? Я же так хотел забыть…
Душа разрывалась на части. Она не знала, как ей поступать и кем быть. Слишком много этих «кем» она помнила и могла стать – любым.
А ведь это был последний шанс…
Хватит! Довольно! Кто-то бесконечно более мудрый недовольно сверкнул глазами со дна мечущейся души. Хватит. Если вернули – значит, надо. Остается только смириться. Тем более что этот новый мальчик так похож на того, прежнего…
Словно повинуясь тихому голосу, дрожавшему внутри, Мейлон выпрямился, провел ладонями по одежде, приводя ее в более–менее нормальный вид, и с совсем не свойственной юному эльфу решимостью вышел из комнаты.
Старые привычки и старые маски вернулись. Старые дороги, давно пройденные и забытые, вновь негромко зашептали–напомнили…
Значит, не судьба забыть.
Что ж, будем помнить. Помнить и защищать.
Как раньше.
Как всегда.
До конца.
Часть 5
Сияющие
Я растерянно обвел взглядом собравшихся. Восемь… существ. Четыре Владыки и четыре эльфа. И все сейчас смотрят на меня с презрением. Они бы предпочли не вспоминать обо мне, но мой проступок уже нельзя было списать так просто, как раньше. — В чем? – спокойно произносит положенную по ритуалу фразу Вейрин. Как член моей Семьи, сегодня он выступает в защите, нехотя, скрепя сердце, но выступает. — Он виновен в смерти юной эйн–Висэн, находившейся на территории Norse’Teir [18] , согласно воле Совета.
18
Norse’Teir (др. – дакар.) – «Северная россыпь» – название архипелага, принадлежащего Дому Творения, и самого замка.
Эйн? Санни была одной из Пробуждающих? Такой дар – и так потрачен. Неудивительно, что Совет сразу вспомнил о моем существовании. Бедная девочка… бедное влюбленное дитя… что же тебе не объяснили, что к Двуцветным лучше не приближаться? Или объяснили, но ты, со свойственной юности легкостью, отбросила чужие советы и заботу? — Это очень серьезное обвинение, danell. У вас есть доказательства?
Доказательства? Зачем? Я же давно признал свою вину, да и в тот роковой момент поблизости находились слуги. Свидетелей больше, чем нужно, так зачем растягивать этот фарс? — Помимо рассказов очевидцев, есть еще и признание самого Князя, – важно кивнул Нурнаил. Ярко–лиловые глаза Сияющего смотрели на меня с ненавистью и каким-то внутренним удовлетворением, словно он в конце концов все-таки убедился в собственной правоте.
Выродок – вот что читалось на его лице, в его взгляде, в его жестах… Сколько себя помню, он всегда жаждал моей смерти. Не за какие-то грехи – ни в коем случае, – просто мое существование бросало тень на всю расу в целом, а такого позора danell Nurnaile стерпеть не мог. Но Совет не пошел на поводу у его неприятия – и я остался жив. Интересно, надолго ли?
Вейрин, смерив хмурым взглядом своего противника, наконец посмотрел на меня. За обычной отстраненно бесстрастной маской Карателя я не сумел рассмотреть что-нибудь новое и интересное. Если его как-то и задело произошедшее – это осталось тайной за семью печатями. — Что вы можете сказать по этому поводу, Князь?
Князь? Наверно, стоило оказаться в такой ситуации хотя бы для того, чтобы danell Каратель признал-таки за мной право на титул, который принадлежит мне едва ли не с рождения. — Мне нечего добавить к уже сказанному. Я признаю вину… — Но? – напряженно уточнил представитель Западных. — Девчонка была виновата сама. – Я равнодушно повел плечом.
Мне все равно, мне–все–равно–мне–все–равно–все–равно–всеравновсе…
Голодная ледяная пустота внутри напряженно застыла, отчаянно пытаясь сдержать рвущиеся наружу чувства второй половины моего существа.