Хаос в школе Прескотт

Стунич С. М.

— Я установил взрывчатку с таймером. Все выглядит так, будто двигатель загорелся. Ну, знаешь, такое ведь часто случается со всеми этими иностранными машинами…

Хаэль прокладывает себе путь обратно в школу, взбежав по трем ступеням, прыгая мимо всех металлоискателей, как он привык это делать.

— Как далеко вы готовы… — Оскар пробегает пальцами по задней части моей шеи, заставляя мускулы напрячься.

— Зависит от тебя, — он проходит мимо меня, пока я борюсь с дрожью во всем теле.

Мы здесь только начали.

Это только начало.

***

Сегодня

все кажется иным. Вы, наверно, думаете, что именно тот поцелуй с Виктором разрушил целый мир. Когда я иду по зданию школы, люди торопятся убраться с пути и смотрят на меня широко раскрытыми глазами. Избегают меня, словно чумы, но языки их тел говорят сами за себя — стоит мне только сказать слово, как они тут же падут к моим ногам.

Черт возьми, это просто нереально.

Виктор находит меня за обедом, дожидается у шкафчиков на улице. Его большое тело сгорблено, руки в карманах, а глаза впились в пол. Когда он поднимает их к моему лицу, я чувствую это острое покалывающее ощущение, последний раз захватившее меня, когда я сдавала кровь. Будто я исчезаю. Вся моя жизненная сила истощается под его взглядом.

— Пойдем со мной, — говорит он, и я иду.

Потому что, тем поцелуем я дала обещание повиноваться всему, что он скажет.

Виктор ведет меня к площадке рядом с мусорными баками, где уже ждут другие, наблюдая. Все до единого курят. Ведь именно этим нравится заниматься плохим парням, верно?

— Это убьет вас, вы же в курсе? — мисс Китинг обожает повторять это. Однажды, я слышала, как Хаэль ответил ей с фирменной ухмылкой на лице:

— На это и расчет.

Он прав.

Шагом ближе к могиле, значит, шагом дальше от этой поганой штуки, которую мы привыкли называть жизнью.

— Парни, — приветствует Виктор, останавливаясь перед ними, и кивает на меня подбородком. — Рад был слышать, что мы не при делах, и еще не делаем ноги.

Он одаривает Хаэля каким-то особенным взглядом, и я думаю, не тот ли этот взгляд, которым боссы-говнюки смотрят на своих жалких подчиненных за то, что те с помощью детонатора подорвали дорогую тачку директора школы. И перед тем, как вы спросите, каким образом директор государственной школы смог себе ее позволить, не парьтесь, я объясню позже. Это одна из причин, по которой он попал в мой список.

— Стоит отметить, что произошедшее удалось выставить за несчастный случай. Основная версия — то были террористы.

— Ура-а-а, рад был служить, — протягивает Хаэль, заулыбавшись, и пробегает языком по нижней губе. Изучает меня с благодарным блеском в глазах. Как только ему выпадет возможность потребовать, чтобы я села к нему на колени, как к Вику, он это сделает. — Если честно, я давно хотел это сделать. Так что, можем считать это детской шалостью.

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него с нахмуренным лицом, но он лишь смеется. Аарон насупился, но зато Каллум хлопает в ладоши, словно все это шоу устроили специально ради него.

— Я слышал, что ты теперь одна из нас, —

говорит он, откидывая капюшон, так что теперь мне видно его блондинистые волосы, как у какого-нибудь диснеевского принца. Это кажется странным, ведь он никакой не принц вовсе; он злодей, который расправляется с другими королевскими и прячет их тела в лесу. Кэл вытягивает нож из своего ботинка и протягивает его Вику, заставляя меня вскинуть брови. Ему удалось проскользнуть с этим мимо охраны. Немного жутко.

— Кровь, — начинает Вик, полоснув ножом по своей ладони, а затем передает нож мне, его глаза чертовски серьезны. — За кровь.

— Ты что, прикалываешься? — переводя взгляд с него на других Хавок. Аарон был готов вспыхнуть в любую минуту, мышцы в его челюсти перекатывались. — Хотите заключить пакт на крови? Как какая-нибудь шпана в домике на дереве?

— Бери нож, Бернадетт, или я сделаю это за тебя, — Вик не угрожает своими темными, страшными словами. Вовсе нет, он лишь говорит правду. Я сглатываю и смотрю на окровавленное лезвие. На нем может быть целая куча болезней. Черт, насколько я знаю, даже целая дюжина таковых. Но это ведь то, на что я сама подписалась.

Быть их игрушкой.

Сглатываю еще раз и выхватываю нож. Последнее, чего я хочу прямо сейчас — это чтобы Вик или кто-то другой увидели меня неуверенной и уязвимой.

Делаю надрез на ладони, шипя от боли, а затем начинаю задыхаться, когда Вик с такой силой прижимает свою руку к моей, что она начинает болеть, и так глубоко смотрит мне в глаза, что я чувствую, как ухожу под воду.

Это длится всего пару секунд, но как только наша кровь перемешивается, и наши взгляды сходятся, я знаю, что уже никогда не буду прежней.

Виктор отпускает меня, вытирая кровь о свои джинсы, затем подкидывает нож обратно Каллуму, тот ловит его безо всяких усилий.

— Хочу прояснить, — продолжает он, пока его взгляд медленно сканирует парней и возвращается ко мне. — Ты находишься только под моим контролем, ни под чьим больше.

В его голосе явно слышно предупреждение, но у меня такое чувство, что прозвучало оно вовсе не для меня. Он наблюдает за парнями, словно хотел убедиться, что те поняли.

— И теперь, когда у нас появилась собственная девушка Хавок, мы начнем разбираться с каждой проблемой по очереди, начиная с проблемы с моей матерью.

Последние два слова, словно проклятье, слетают с его языка, будто Виктор Чаннинг в жизни ничего худшего не встречал, чем собственная мать.

— Что еще за проблема с твоей матерью? — спрашиваю я, надеясь, что не перешла границы дозволенного. Он четко дал понять, что я принадлежу им, Хавок, но что конкретно это значит, я не разобралась. Вик сказал мне, что я обязана подчиняться каждому его слову, но не говорил мне молчаливой льстящей сучкой, не так ли?

Вик смеется, пока этот звук раздается во всем моем теле. Этот звук похож примерно на то, как когда я смотрю в зеркало и задаюсь вопросом о смысле всего этого.