Характер-судьба и жизнь лафа. Том 2
Шрифт:
У нас все еще чтят печатное слово. Это приносит доход больший, чем любая денежная добавка. Повезет – можно вырваться за границу. На гастроли. Владельцы гостиниц не ахти как любят наших крохоборов. Кто с ними считается? Это тебе не гастроли. В провинциальную глубинку. Судьба актера зависит от многих факторов. От людей, обстоятельств. Вовсе не от симпатий публики и собственного таланта. В этом полупризрачном, действительно вульгарно-материалистическом мире все многим проще или сложнее. Не знаешь, как воспринять и оценить любое событие-действие. Приходится трудиться. Чаще: для получения зарплаты. Необходимо существовать, кормить семью. Любая черновая работа, занятие не по призванию, желанию порабощают человеческую индивидуальность. Помогают усваивать некоторые навыки и опыт. Театральный коллектив является особым сплавом. В другом месте не встретишь столько мегер, злюк, сплетников, интриганов, опустившихся лахудр, алкашей, словоохотливых торговок, низкопробных дешевок, мнительных кокоток, негодяев, авантюристов, бездельников, ненормальных типов… Все они люди разной вредности, опасности. Бытовой и социальной. Многие артистические натуры живут в нереальном мире. Колупаются в собственной чувственности. Талантливым людям приходится играть никчемные вещи идеологически одобренного репертуара. Доброкачественный спектакль не может получиться из плохой пьесы. Мало хороших пьес. Чаще созданы по социальному наказу. Берут за основу сюжета производственную тематику. Наводнены заумными техницизмами. Авторы специально выискивают, извлекают их из технологических схем, специальных справочников. Вкладывают в уста персонажей. Выносят на подмостки. Словарный состав литературного языка сокращается. Становится расхлябистым, несносным. Сами слова грубеют. Теряют выразительность. Мельчают. Ерничают: прибегают к вульгаризмам. Не все обыденное достойно стать предметом исследования, творчества. Захлестывает нервотрепка текучки. Жизнь?! В художественные произведения, пьесы вводят местные выражения. Можно только сожалеть. Не исправишь положение. Не пресечь поток лавы. Сверху и снизу проступают бескультурье, хамство. Сочинительство отображает структуру бытия. Пропитано насквозь гадливостью.
В театральной среде Полетаев узнал любовь. Ее буйные прелести. Изломы коварства. Верность и измену. Чудн'yю взбалмошность. Нигде больше не встретишь столько ветрености, легкости, беззаботности… В этом обиталище Мельпомены, храме искусств все возможно и случается. Здесь ничего серьезного, нового, необычного, знаменательного. Все подобное уже существовало. Не удивишь! И оно – точно такое. Опять и опять повторяется в различных сочетаниях. Знакомые – это известные вещицы. Без налета новизны. Нет предела сочетаниям. Не проявляют к ним особого интереса. Одна многокрасочная, разно образная бестолочь. Многое хочется менять. В актерской игре – разнообразить манеру. С помощью грима добиться разнообразия. Грим подчеркивает характерные черты лица. Жесты добавляют красочность. Психологическую своеобразность поступков. Опоэтизируют поведение. Слово, интонация произнесения – оружие актера. Самое надежное. Это средство производства, самовыражения. Воплощение образа. Имитация мысли. Полет фантазии… Эх, если бы авторы подбирали не столь издерганные, потускневшие слова. Многие теряют привлекательность. Свежесть. Отшлифованы банальной тупостью. Грустно, обидно. Сужается сфера действия языка. Мельчает, скудеет. Это даже несчастье.
Актерская работа интересна. Доволен: вырвал стоящую роль! Еще сопутствует созидательное настроение. Это – желание сотворить новое, необычное, завлекательное… Дается не так просто. Приходится искать. Серьезно размышлять. Что-то изобретать. Творчески гореть… Отдашься полностью поиску – сможешь радоваться находке. Надейся: тебя поймут. Игра взорвет преграду безразличия. В чьей-то открытой душе разбудит недоверие. Вызовет эмоциональный подъем… Актер подобен драматургу. Творческая личность. Его творчество – вторично. Созидательно. Творческий поиск психологически индивидуален. Полетаев любит созидать в одиночестве. Заранее все детально продумывает. В это время его лучше не дергать, не тревожить: злится. Держит в губах кончик заточенного карандаша. Обкусывает. Скрежещет зубами. Часто выплевывает. Безотчетно проглатывает безвкусное нутро древесины. Холодного графита. Получается! Легко становится. На душе безмятежно-радостно. На всю жизнь запомнить миг откровения. Удачной естественной радиоактивности творческого начала. Искрометный рассудок проявляет задаточные способности. Объединены они спонтанно с чувственной и подсознательной сферами.
Кратки всплески творческой активности. Неожиданно являются продолжительные периоды спада. Некоей спячки. Безынициативности. Беззаботности. Бессмыслия. Скудоумия… Работа, жизнь идут по обычной колее. Усовершенствуются достижения. Сознание довольствуется узко практическими приобретениями. Обыденность заполнена реальными эффектами. Только однообразие. Опутывает пустота. Скука захлестывает. Все же многих влекут к себе театральные подмостки, кулисы!
Еще со школьной скамьи Полетаев почувствовал необъяснимую загадочность в театральном действе. Цельный спектакль – это живое произведение искусства. Уже в театре понял: перевоплощение обладает силой. Обещающе-дарящей. Незримо перелетают режиссерские идеи-замыслы. Актерская игра перевоплощается в благодатных, отзывчивых душах восприимчивых зрителей. Своей игрой актер страстно-стихийно, неосмысленно рвется к идеалу. Взывает к добродетели. Властвует над чужими эмоциями, мыслями. Направляет побуждения. Руководит поступками. С тех пор прошло много лет. Жизнь убедила: театр – только развлечение. Забава. В этом культурном центре совершаются многообразные и досужие маскарады. Сюда ходят только для развлечения. Мало других возможностей отвлечься от скуки жизни. Глазеют на актеров. Оценивают их игру. «Мертвое» кино, телевидение приедается. Зритель нуждается в зримом движении актеров. Возникает эффект непосредственного участия в действии. Театр способен сотворить такой эффект.
В театральном фойе наблюдают модные веяния в одежде, прическах и косметике. Театралы встречаются со знакомыми. Обсуждают спектакль. Говорят на серьезные темы. Узнают политические, театральные, бытовые, производственные новости. Толкуют с кумушками. Редко ходят в театр для особых переживаний. Уже не ходят! Нельзя постоянно страдать при виде никчемных постановок. На современных трагедиях чаще хочется смеяться. В драме – невероятнейшая скука. Комедия – всякие свистульки. Галопчик. Наводненьице, жертвы. Героизм при спасении утопающих. Непременное переливание крови. Рожают на сцене. Не в натуральном виде. До стриптиза не доводят. Руководствуются строгой, даже ханжеской моралью. Актерам позволяют беззастенчиво обнажать чувства. Не тело! Призвание актера: стать властителем высоких мыслей. Чистых, благородных чувств. Запрещены упоминания, намеки о физических извращениях. Половой распущенности. Предпочитают помалкивать о духовных ценностях. Репертуар диктует комитет по драматургии. Во всех мельчайших подробностях контролирует постановку. С самого начала и до конца должна соответствовать определенным требованиям. Что поделаешь? Приходится трудиться! Полетаев не мог себе избрать другого пути. Апатия угнетает. Возникает ощущение: актерствовать – дурное дело. Разве другое осталось? Не сохранилось благородство. Мучают дурью. Изводят скукой. Чем ни заняться – пустое. Понукают. Личность третируют. Изводят идеологической вонью. Не осталось свободного места. Над обществом нависла зловещая тень. Спасения нет! Искусство – благородно! Деятели искусства способствуют преодолению бескультурья. Облагораживают нравы. Срезают резкие свойства обыденности. Искусство приближает завтра.
Посидели. Порядком выпили. Тимофей Степанович пригласил к себе приятеля. Дорогой гость соберется. Решил воспользоваться знакомством. На первый же спектакль с его участием привез мать с дочерью. Оплатил дорогу. Спектакль – бесплатно. Выгодное знакомство! Мать не высказывает восторгов. Кивает головой – это в ее обычае.
Глава 21. Эта настырная Вера
День как день. Каждый новый день повторяет предыдущий. Не успеешь заметить: нет его! Этого дня жизни. И отличия… Они есть? Чем данный день отличается от предыдущего? Утомляет беспрерывная работа. Глаза не оторвешь от бумаг. Еще допросы. Торг с непонятливым, достаточно услужливым экспертом. Необходимо ладить с партийным руководством и администраторами. Мало ли что? Текучка стирает отличия между днями недели. Вся жизнь – утомительный труд. Никто не знает, ради чего. Не для существования требуются эти чрезмерности. Подобные героизму.
Следователь Крутоворотов не знается с пристойностями. В работе не нужны! Исполняешь в срок – прекрасно. А нет? Попешут к той матери. Сумеешь выжить – живи. Растешь – расти. Никому ты не нужен! Простаки верят в сказочки. Надеются на правду-справедливость. В жизни все не так! Успевай за теми, кто заказывает музыку. Мало уметь вертеться – выживи! Выбора нет: питайся живым, падалью. Рожден орлом – постоянно рискуй! Иначе ты ворон. Природа предоставляет возможности. Сама жизнь не оставляет выбора. Удовольствия – мизерные. По плате. Диктат обстоятельств. В отражении эпохи. В рамках времени. Достойнее оставаться хищником. Не преодолевать в себе животную природу. Не начинать самоедствовать. Интеллигентность – одно из уродств общественной формы. Абортивный выкидыш ненаучного этапа развития. Много прикладывали усилий – не удалось искоренить интеллигентность. Чувственность. Прочую муть. Слабаком оказался Сталин. Свои действия прикрывал требованием морали. В политике, жизни нет морали. Только инстинкт побуждает энергично действовать. В зависимости от конкретных обстоятельств. Это – философия. Не живота-сердца. Философия обыденности. Мысль – это атавизм. В будущем сохранятся побудительные инстинкты. Этого хватит! Столько мути! И дурачья – навалом! Но кому все это нужно?! Мало дырок? Чтобы насиловать малолетку – без вида-форм. Кто-то полакомился – тебе расследовать! Мало и без того дел? Удовольствий? Ломаются личные планы. Повозишься с этим дельцем. Прав Гаркуша: «На той уродливой бабе… Подступишься – целовать противно. Начнешь – не знаешь, чем и как закончить. Спустишь – послать куда?». Еще другая заклепка: тормошат! На контроле райкома. Кому нужно такое удовольствие? Не самоубийца! Нет желания прославиться. Хватает расследования. Два дела о хищениях. Мелкое хулиганство. Подчистка документов… Хватает! Еще вольнодумец. Что с ним делать? Передать в руки психиатров? По проторенной тропе. Пусть в дурдоме расколят-преобразят психику – на советский лад.
Еще одна заклепка. Это закрытое дело Колдунова. Он сам всех послал! Отдыхает на юге. За его дела-хвосты ты в ответе! Хватает дел. Самое каверзное – какой-то умник по дурости, что ли, лишил себя жизни. Так теперь вдруг заинтересовались этим прикрытым уже делом. Чего рыться в документах? Человека давно нет – списали! Теперь кому-то вздумалось выяснять обстоятельства. Сказано в заключении ясно-точно: самоубийство. Должны доверять. Довольствоваться документом! Так нет! Копают. Сами не знают, что выведывают, чего добиваются. Задействовали даже прокуратуру. Ради чего? Смазливой девахе захотелось е…ся. К покойничку издалека приехала! Как приехала – так и уедет. Нет же! Все перед ней ходят на задних лапках. Боятся обидеть. Вызвать подозрение. Какие трусы, перестраховщики все наши руководители! Держатся за свои кресла! Страшатся потерять должность, привилегии. Понятно! И все же голос власти должен громко-твердо звучать! Ее слова, действия не подлежат проверке и обсуждению. К счастью, у нас не демократия! Нет, не предвидится свободной прессы. Общественного контроля. От одного их упоминания тошно становится на душе. Выпить нечего. Такие страдания должен испытывать не просто человек – должностное лицо. По воле девахи. Качает права! На нее пока нет длинного х…! Все решится само собой. Без лишних вопросов, недоразумений и конфликтов. Многие девахи активны. Пока их не… Вот именно! Получит порцию страстного заряда. Станет тише!
Случилось… Для следствия – Николай Ковалев, для Веры – конкретный парень. Жених… Попал по распределению агрономом в хозяйство. Невесте пообещал: получше устроится – вызовет на все готовенькое. Писал регулярно хорошие письма. Клялся в любви. Но вдруг он перестал писать. Не отвечает на письма. На восемь писем Вера не получила ни одного ответного. Никогда такого не случалось! Николай всегда писал регулярно. Отвечал сразу. В тот же день! Временами писал ежедневно. Иногда посылал письма дважды в день. Утром и вечером. Но вот – такое! Вера забеспокоилась. Не знает, что делать. Друзья надоумили обратиться в отделение милиции. По месту жительства. Не нужно ехать за тридевять земель. У них связь-взаимовыручка. Явилась с заявлением. В милиции нашлись острословы. Увидели Веру. Узнали ее проблему… Начали зубоскалить по поводу незарегистрированных браков. Нерегулируемой добрачной жизни, связях. Даже заспорили: идентичные это термины? Какие конкретно юридические понятия, административные нарушения, уголовные преступления с ними связаны? Поговорили о загадочности, прелести свободной любви. Без государственных гарантий. Материальных обязанностей. Мнения разделились. Долго решали: кому больше они выгодны? Мужчине или женщине? Потешились историями о сбежавших женихах. Брошенных в «положении» невестах. Один рассказал известные случаи. Девчонки в общежитии изнасиловали парня. Медичка кастрировала сокурсника. Не пожелал на ней жениться. Профессор в качестве эксперта на суде сделал заключение: операцию провели неукоснительно точно. С отличной отметкой. Вера все слушает – зарделась. На нее не обращают внимания. Вынуждена молчать. В ее присутствии бессовестные пошляки-циники изощряются в сальностях. Не хотят войти в ее положение. Устали от зубоскальства. Обратили на нее внимание. Предложили переписать заявление. Пообещали разобраться. Почти выставили из приемной: «Вы свободны. Ждите! Разберемся! Сообщим!» Когда? Что? Не сказали. Вера хотела уточнить. Ей заткнули рот: «Вам сказали ясно: не мешайте работать!» Неделя прошла в тягостном ожидании. Вторая, третья… Никакого ответа! Забыли? Вера не поленилась, не постеснялась – явилась в отделение милиции. Тут ее встретили с обычным безразличием: «Опять явилась – морочить яйца? Что с тобой делать? Проверим… – Поискали в журнале. – Пока ничего. Тебя вызывали? Жди! Сообщим!» Тягостно ожидание. Прошло еще несколько дней… И (так неожиданно!) – из почтового ящика вынула повестку к следователю. Вначале растерялась: за что?! А как повспоминала… Даже обрадовалась: получили ответ. Побежала! Не приняли – только в назначенное в повестке время! Пришлось ждать целых два дня! Явилась вовремя. Разговор повели официально.
– Фамилия, имя, отчество… – Учинили форменный допрос. – Уточните: фамилия девичья? Замужем? Разведены? Как считать? Живете, брак не зарегистрировали? Год рождения… Где работаете? Образование? С кем проживаете? Отношения – с сослуживцами, соседями? Когда были в отпуске? Где провели отпуск? Где находились… – Называют примерную дату. В это самое время прекратилась переписка с Николаем. Что с ним? Не сообщают, не уточняют. Только выспрашивают. Задают самые нелепые вопросы. Требуют обстоятельных ответов. Тут же протоколируют.