Характерник. Трилогия
Шрифт:
Хильченков развел руки в стороны. Будто вызывая на поединок, улыбаясь, и с какой-то проникновенной, радостной распевностью стал произносить слова:
«Перун Громовержец свою силу яви! Мы верим ты с нами. Пробудись! Во сне сомкнуты ясные очи твои…» – Это не было никаким заговором, не было молитвой. Скорей всего он так подстегивал опустевший от силы Хары организм. Сейчас он не характерник, он опять всего лишь обычный боец, донской казак
На него напали сразу двое, а он не уклонился, лишь переиначил чужой стиль своим, все нашептывал чего-то уже не громко, только для себя.
–« … И мощный кулак, окованный сталью…»
Пошел работать по кругу, применяя «Скобарь». Движения легкие, порхающие, чередуются с притопыванием. Руки и ноги двигаются так, что непонятно наносятся удары или ставятся таким образом блоки. Притоп мощный, что кажется можно забить гвоздь в пол. Чувствуется, какая сила вкладывается в удар. Совсем не заметно, что правую руку только что проткнули кинжалом, скорость довел до пяти-шести ударов в секунду. Куда пастухам поспеть за ним? Думать тут вовсе не нужно – просто бить и все. Бойцу в Скобаре, главное войти в схватку, а там уже его будет не остановить. Спасибо тебе дед. Знал к чему готовишь!..
Четыре трупа в разных позах лежали на досках грязного пола. Из боевого транса вышел так же быстро, как и входил в него. В соседней комнате услышал возню. Что там? Заглянул. Раненый российский офицер пришел в себя, скорее всего, пытался развязать веревку на запястьях рук. Хильченков ножом освободил вихрастого старлея, спросил:
–Ну, ты как, идти сможешь?
–Смогу. – Заверил тот. – Я отсюда готов ползком уйти.
–Добро. Держись за плечи, будем выбираться.
Придерживая одной рукой раненого офицера, шагая по битому кирпичу и одновременно контролируя пространство стволом автомата, Сергей выбрался в уже знакомый коридор. Напрягая голосовые связки, в севшем голосе, прокричал:
–Эй, военные! Не шмальните случайно, это я возвращаюсь!
–Давай! Мы прикрываем! – молодой голос слегка дал петуха.
Выбрались. Пять пар глаз с интересом смотрели на обоих, будто те вернулись с того света. Отчасти так оно и было.
–Товарищ старший лейтенант! – восторженный возглас раненого у стены нарушил молчание. – От нашего взвода наверное только мы с вами и остались.
–Кто там говорит?
–Это я, младший сержант Сажин.
–А, Леха, Живой.
–Живой, только ранен.
Хильченков оглядел парней, смотревших на него, с какой-то надеждой. В свете полной луны, из оконных проемов освещавшей внутренность просторного кабинета, вполне сносно различались лица присутствующих. Молодые ребята в бушлатах, грязные как черти, видно, что вымотанные, на лицах читается безысходность. Спросил:
–Что?
–Так это, колонну расстреляли. – Доложился самый бойкий из всех. – Мы в окна видели, только огнем поддержать не успели. Вон, техника горит, везде чичи бегают. Мы здесь как в кольце и на нас обязательно наткнутся.
–Так чего же вы мозги парите? Занимайте круговую оборону! – повысил голос Хильченков.
–Боеприпасов кот наплакал. Полезут, отбиться будет нечем. – высказался все тот же парнишка.
–Тебя как зовут?
–Санька Басманов.
–Вот и принимай командование над гарнизоном. Пошли пару парней в ту сторону откуда я вышел, там есть чем поживиться.
–Понял.
Трое срочников рассредоточившись по окнам, во время выдавшейся передышки прислушивались к разговору незнакомца, как им казалось в годах, с раненым офицером их части. Сергей присел к раненым, лежавшим у слепой стены. Закурили со старлеем, пряча бычки в кулаках.
–Слушай, старшой, я к колонне по канализационному коллектору вышел, мыслю, нам всем этой дорогой уходить придется, иначе труба дело.
–То-то я носом чую духан от тебя сифонит.
–Там где я прошел, духами не пахнет. Так что, люк под землю искать нужно, и рвать когти отсюда. Обычно вход в канализационный колодец либо рядом со зданием находится, либо в подсобном помещении. Присмотри за пацанами, чтоб дров не наломали. Я скоро.
–Давай.
Люк он нашел, и он находился внутри здания. Только когда вернулся за солдатами, противник обнаружив чужих, мелкими группами устремился к ним. На атаку ответили огнем из стволов. В следующую секунду гранатометный выстрел разворотил угол дома. Каменная крошка иглами сыпнула в глаза, а кирпичи в месте попадания стали медленно плавиться, превращаясь в бесформенные пластилиновые комки. Плотность огня увеличилась настолько, что казалось в атаку пошли тучи озверевших пчелиных полчищ.
Прокашлялся после душа из щебенки и мусора, отплевываясь пылью, подал команду:
–Уходим! Помочь раненым. Все за мной, Сашка в замыкании!
Чрево канализационного коллектора влажной теплотой и темнотой, снова приняло его, теперь уже не одного, а с выводком молодых мотострелков и ранеными. Сопя и шаркая, запалено дыша и бряцая оружием, солдаты ползли по железной кишке. Где-то в стороне желанной музыкой для его ушей прозвучал взрыв, лишь слегка содрогнув канализацию. Сработала поставленная растяжка из гранат. Гурии в небесных садах дождались еще одну партию сторонников свободной Ичкерии.
Выведя группу в более-менее сухое и широкое место подземной галереи, Хильченков расположил мотострелков на отдых. Никакой погони естественно не было, а к запаху въевшихся в кирпич фекальных испарений, народ успел принюхаться. Сидел плечом к плечу с вырубившимся после укола обезболивающего старлеем. В сонной одури слушал шушуканье солдат. Как все достало! Как вымотался! Глаза непроизвольно закрылись. Нет, так можно и Царство Небесное проспать! Не успеешь оглянуться, как бородатый дядя чиркнет кинжалом по нежной коже на горле. Ученые, знаем!
С большим трудом разлепил глаза. Он в одиночестве сидел на поверхности. Ни единой души рядом. Самое интересное как он в такой глухомани оказался и где все?
Поднялся на ноги, бездумно оглядел округу. Что тут скажешь? Ни дорог, ни тропинок, и чистым полем не назовешь. Небо сплошная серость, стороны света без солнца не определить. Закрыл глаза, крутнулся на одной ноге вокруг себя родимого, наудачу. Там где стопорнулся грудью, в ту сторону и пошел. Брел по редколесью, чувствуя усталость во всем теле. Считай, за двое суток некогда было восстановить свой потенциал характерника. С ветвей далекой дубравы сорвалась небольшая стая черных птиц, оглашая округу характерным гомоном. К этой дубраве его влекло как магнитом и он, подспудно чувствовал, что увидит под сенью деревьев. Место силы. Только такие места могут притягивать людей его породы.