Характерник. Трилогия
Шрифт:
–Тьфу! Тьфу!
Отплевался. Какая мерзость! Это он лицом в сеть паутины впечатался. Ругаясь, в темноте стер ладонью клейкие пыльные нити.
–Зараза! Ну на кого ты в этой заднице свои капканы ставишь? – помянул недобрым словом паука.
Хотя, что тут неясного, в такой-то духоте и сырости тараканам, многоножкам и мокрицам раздолье. Опустившись, световое пятно растворилось в хлюпающей темной вязкой массе, неспешно перекатывающейся по дну центрального жёлоба у самых ног.
Еще одно разветвление. Надо же, что-то яркое в левом рукаве! Своей черной затхлой пустотой правый рукав подземного лабиринта, вызывал в душе отторжение. Можно считать основную дистанцию под землей прошел. Не пора ли выбираться на поверхность?
Приглядевшись, подметил, что левый лабиринт начинается ступенькой, переступив которую, окажешься на утоптанной земле, больше похожей на тропинку, ближе к свету переходившую в дорожку выложенную мраморной неполированной плиткой. Чудеса, да и только! Зачем это все в такой клоаке?
Пошел, светом фонарика полосуя лучи по стенам. Надо же как просветлело и потолок высокий. Если и дальше так будет, то и фонарь можно будет погасить. Стены, облицованные старым кирпичом, резко сменились тесанным камнем – ракушечником. Под ногами чисто, словно подметено, и дышать стало легче. На глюки от ядовитых испарений, не похоже. Точно воздух посвежел!
Своды тоннеля перегородила тускло сияющая пелена. Уткнувшись в нее, Хильченков ассоциативно классифицировал ее как непрозрачную пленку. Будто какой-то извращенец вытянул ее из крашеной резины, через которую в легком мареве едва проглядывался похожий лабиринт коллектора с противоположной стороны. Сергей в раздумье стоял на месте, качал информацию, стараясь, не коснувшись пленки, определить места ее креплений. Хотя… Сделай шаг, и все прояснится.
Еще дед объяснял ему, что каждое человеческое поселение помимо реального географического плана, расположения домов, улиц, низменных и возвышенных мест, имеет также план ирреальный, магический. Геопатогенные зоны, энергетические узлы и провалы, участки наибольшей проявимости нечистой силы и прочей хрени – все это есть сложный астральный рисунок города или села, складывающийся за долгие годы существования. Может и сейчас он попал именно в такой энергетический узел? Их, характерников, в такие места как магнитом тащит. Это ему до сих пор везло, а дед о своем житье-бытье поведал не мало такого, что у простого смертного на голове бы волосы шевелились.
Чего ждать у моря погоды, когда зад припалили? Продышался, словно готовясь нырнуть в ледяную купель. Ай, была, не была! Хуже не будет.
Протянув к пленке руку, потрогав натяжение указательным пальцем, ничего не ощутил, всем телом сунулся через вытянутую плоскость, в надежде, что она порвется как тонкий презерватив. Смело шагнул дальше, как в кисель, погрузившись в серую пелену. Шаг, еще шаг. Тело будто налилось свинцом, его стало корежить, давить со всех сторон. Ну это нормально, дед о чем-то подобном и говорил. Еще шаг, давшийся ему с таким трудом и боль. Сильная давящая боль в груди, казалось, кто-то с размаху влепил в грудную клетку кувалдой. Устоял. Почти не имея воздуха в легких, вывалился на противоположной стороне. Лежа отдышавшись, наконец-то сел на пятую точку организма. Перед глазами все так же тускло мерцала целостная пелена, только на ее призрачном полотне ярко сиял знак, похожий на иероглиф восточного типа.
–Ни хрена себе, за хлебушком сходил! – вырвалось вслух. – Что за…
В голове откуда-то появился ответ на не успевший прозвучать вопрос:
«Руна полного закрытия. Ваше вторжение может быть опасно! »
Откуда пришел ответ, кто его подсказал, непонятно. Запоздало посетила мысль:
«И куда это, интересно я вторгся?».
Пространство само по себе стало меняться и как бы светиться. Шелест над головой и потряхивание почвы под ногами как при начале землетрясения вывели Сергея из ступора. Едва успел отскочить от пленки. Перекрытие коллектора, кусками битого кирпича и арматуры, стеной обрушилось в лабиринт, поднимая в воздух килограммы пыли.
–Кхе-кхе-кхе! Уэ-кхе-кхе!
Как черт выватлавшийся в пыли, кашляя и отплевываясь, Сергей в полной темноте прополз десяток метров, включил фонарик и встал на ноги. В три погибели полез по вдруг ставшему тесным лабиринту коллектора, обонянием ощущая запах фекалий, к которому непонятно каким боком примешивался и запах мертвечины. Спереди слух все явственнее различал какие-то неясные звуки и гул походивший на канонаду.
Звуки долбежки над головой, заставляли ускорить передвижение. Он практически полз по тесному вонючему коридору металлической трубы, ладонями рук и коленями ног ощущал влажный илистый осадок. Да, что же там происходит? Такое чувство, что на город напали войска супостата! Может наши сподобились прекратить западэнский цирк?
Фонарик почти сдох, это помешало собраться при падении в расширенное пространство разветвления коллектора: «О-ох! Ма-ать его так!». Кажется ничего не поломал. От пяти рядов стены кирпичной кладки, вверх уходили бетонные кольца со скобами в одном месте. Луч едва высветил чугунную крышку. Ухватившись за проржавевшее железо подтянулся наверх, туда, где бушевала какофония звуков знакомая по пройденным горячим точкам. Поднатужившись, плечом приподнял, а потом и сдвинул чугунину блина, чуть выглянул из колодца: «Ё-о-о!»
Такого быть не могло! Ну, просто не могло быть, и все тут! Или корячась под землей он успел не только провоняться, но и с ума сойти? Где он, тот Киев, в который не так давно приехал? Пусть там толпы идиотов бегают по улицам с оружием в руках, пусть на почве национализма у них атрофировался мозг, но там хоть сравнительно «тихо».
Вокруг него была темень зимнего неба и руины домов, картина совсем не похожая на сонливую одурь вечернего Киева. Вокруг него шел бой. В трех метрах от люка серая грязная стена дома, из пустых оконных проемов которого вспышки огня распихивали свинец пуль по разным направлениям. Сюрреалистично смотрелась табличка с названием адреса, на которой значилось: «улица Санаторная, дом 37». От самой стены, густо и часто рикошетил ответный огонь. Зарево пожаров высвечивало голые ветки кустарников и редких деревьев, раскинувшиеся на мостовой людские трупы в зимней гражданской одежде и камуфляже, поодаль присыпанную снежком коробку танка без башни и снег. Снег грязный, даже ночью видно, что весь усыпан мелкими точками сажи. Над головой частный сектор.
Хильченков обратно убрал голову в колодец, переваривая все ним увиденное. Помотал головой. Звуки боя не исчезли, свет зарниц не прекратился. Куда же он провалился? В какую преисподнюю его занесло, и главное, зачем? В страшном сне всего этого не увидишь. Однако нужно на что-то решаться, обратной дороги нет.
Между тем, перестрелка с обеих сторон сникла. Кто знает, может готовится атака? Снова высунулся из своего схрона, более детально рассмотрел противоположную часть улицы, и тут как с ясного неба услышал из дома через дорогу:
«Русские солдаты, сдавайтесь! Или мы всех вас убьём!»
Над самой головой ответ не заставил себя ждать:
«Да, пошел ты, баран…!»
Уже хорошо. Во всяком случае, свои под боком. Солдаты сноровисто рассредоточивались по обочинам, отрадно, «зелени» не густо. В своем прикиде, больше похожий на привидение, чем на человека войны, выбрался на поверхность. Когда заметил, что привлек внимание пацанов, попавших в засаду, навел иллюзию узнавания в нем своего. По ходу своего движения вдоль колонны, внушил безграничное доверие к себе, доброму и пушистому со всех сторон.