Характерник. Трилогия
Шрифт:
Сашко прощаясь, кивнул двоим коллегам, наблюдавшим за происходившим допросом, и покинул помещение. Сергей без сомнения сам в состоянии выйти из этих стен.
–Как вы понимаете, война Америки с Россией уже началась. Вернее, идет давно. – Нарушив ожидание, попытался втянуть в разговор арестанта американец. – Вы можете сказать, что на Кавказе не вышло, и я с вами в какой-то мере соглашусь. Но впереди Украина. Средства массовой информации для всего мира подготовило общественное мнение, в котором Россия выступает захватчиком чужой территории. И это правда. Соединенные Штаты же, в силу сложившихся обстоятельств, и как главные вкладчики денежных средств и людских ресурсов в структуру НАТО, выступают гарантом мира в Европе.
Хильченков молчавший все это время, не смог совладать с эмоциональной составляющей на слова американца, ухмыльнулся.
–Ну да, штатовцы свято верят в то, что в их стране существует свобода слова и соблюдаются права человека, – сказал он. – Коренное население вы к людям не относите, выселили в резервации и они дохнут там как мухи от спиртного, наркотиков, болезней и безработицы. Телевидение и газеты в руках корпораций, и те пишут и вещают только то, что выгодно им. Вот и вся свобода слова, вот и все права человека. По здравому рассуждению, так у вас там рабство. И вы хотите быть гарантом мира? Что вы можете нести миру? Бомбежки, как в Югославии, войну, как в Ираке, Афганистане? Не смешите мои тапочки. Вы окончательно зарвались, мистер. Вас никто не любит. Боятся, это да, а вот любить, нет. Не любят. И знаете, я почему-то со всеми согласен. Вот даже с ним согласен.
Хильченков подмигнул СБУшнику.
–Не любишь, ведь так?
–Закрой рот, разговорчивый наш! Думаешь вас, русских любят? Вы тоже не ангелы. Как зараза пытаетесь расползтись по свету, всюду сунуть свой нос со своей справедливостью. Тфу! А вы спросили, нужна ли кому ваша помощь? – повысил голос Колонтарь.
Отворившаяся дверь, впустила в допросную человека. Ба-а! Старый знакомый.
–Здравствуй Сергей.
Еще один улыбчивый амер. Как не узнать? Тома Селенджера Хильченков в свое время вытаскивал из разборки между тейпами в Чечне. Тогда молодого журналиста выкрал один из полевых командиров, возжелавший за счет Америки поправить финансовое положение своего рода. По приказу командования, подразделение в котором служил Сергей рискуя жизнью, освободило журналиста. Знал бы кто он есть на самом деле, сам бы удавил негодяя. Но отыграть спектакль до конца надо.
–Привет Том! Рад видеть тебя живым и здоровым. Видишь, как меня отделали твои нынешние подопечные? Живого места нет.
–Ну это ты сам виноват. Нужно было просто сдаться.
–Просто не получилось.
–Вижу. Сергей, раз уж попался, зачем усугублять положение. Отдай флэшку и я тебе обещаю закрыть глаза на убийство работника СБ.
Колонтарь, все время сидевший тихо, негодующе засопел, ему не понравился поворот событий в разговоре этих двоих.
–Вот, и мистер Колонтарь не против. В противном случае, Сережа, на тебя ляжет обвинение в шпионаже в пользу России.
–Том, да мне теперь все равно. Они сделали из меня развалину, инвалида. Я долго не протяну.
–Ерунда! Мы отправим тебя в Штаты, там поставят на ноги, будешь лучше прежнего. Работу для тебя тоже найдем. Купишь дом, женишься. Ну, согласен?
–Конечно согласен. Есть только маленькое «но». Я понятия не имею, о какой флэшке ты говоришь.
–Значит, полюбовно договориться ты не хочешь? Дурака из себя строишь?
–Том, надо отдать тебе должное, после нашей последней встречи, твой русский стал безупречен. – Хильченков демонстративно перевел прерывистое дыхание. – А ты отдай меня местным мясникам, пусть выбьют у меня сведения о непонятной флешке.
Селенджер улыбнулся. Да, заматерел парнишка, совсем не похож на того испуганного журналистика в чеченском селении затерявшемся среди гор.
–Мы поступим иначе. Время у нас есть. Сегодня ты отдохнешь в камере, подумаешь, а завтра скажешь свое решение. Если оно будет отрицательным, у нас есть спецсредства, способные развязать язык. Только смотри, как бы после их применения не последовать за Каретниковым. Ведь ты все гадаешь, почему мы его тебе не предъявляем? Увы! Преставился Каретников, сердце не выдержало.
Селенджер кивнул и Колонтарь нажал кнопку вызова конвойных.
Оказавшись в своей камере, Сергей призадумался. Если Каретников погиб, то ему нужно уходить и чем быстрей, тем лучше. Оптимальный вариант, когда принесут ужин.
* * *
Ну и чудит погода! Такие корки мочит, что только держись. Впору задуматься о справедливости страшилок о глобальном потеплении. Весь март солнце жарило, столбик термометра уверенно стремился побить все рекорды весенних температур, а под конец месяца просохшую землю засыпало снегом и подморозило.
Стоя у окна, Титаренко наблюдал как команда комендантского взвода, шурша лопатами и скребками, сгоняет снег с асфальта по всему периметру огородившему небольшой парк и двухэтажное здание конторы в нем. Смотреть на работающих людей можно бесконечно долго, тем более когда делаешь это из окна теплого светлого помещения, но удовольствие сразу терялось от мысли о том, что все происходит в его дежурство. Прапорщик всем телом потянулся, пытаясь одним махом сбросить накопившееся с утра напряжение и усталость, помотал головой.
«Ладно, сами разберутся…»
Опустив жалюзи подошел к столу оборудованному средствами связи, селектором и мониторами, на которые выводились камеры слежения контроля внешнего периметра, внутреннего и видеоконтроля коридоров цоколя и камер с задержанными.
Помощник, угнездившийся в удобном кресле, безумолку трепался с очередной из своих девок. Конечно, дело молодое. Что он там в своем селе до службы видел? Небось девок за косы дергал, да коров за рога, вот и все занятие. Теперь вот вырвался из клоаки, в столице живет, а все едино, как ни пыжься, село оно село и есть!
Подпустив официоза в голос, спросил:
–Сержант Друзь, арестантам ужин разносят?
–Минут десять, как спустились в цоколь, – с неохотой отвлекаясь от разговора, доложил помощник.
–Так какого ж ляда не осуществляешь контроль на мониторе?
На лице сержанта проявилось недовольство.
–Петрович, кого там контролировать прикажешь? Заняты всего две камеры. В одной баба-москалька, в другой этот, как его… – на секунду запнулся, потом нашелся, сказал. – Ну этот, инвалид Потеряшка.