Характерник. Трилогия
Шрифт:
Хильченков-младший, присел у тела своего последнего на этой земле родного человека, обхватив ладонями голову, тихо завыл. Ему было нестерпимо жалко деда, жалко себя. Он повидал за свою не слишком длинную жизнь много смертей, сам не раз отнимал жизнь у двуногих, считавших себя людьми, но здесь….
Шум приближавшейся к хутору машины не смог вывести его из прострации, и только громкий шелест крыльев и такое знакомое, «Каг-г! Ка-а-аг!», привело его в чувство. Дедов ворон влетел в распахнутое настежь окно, оповестил об опасности исходившей снаружи подворья.
— Я понял тебя, дружище. Уже иду. Прощай дед! Спасибо тебе за все, за то, что не бросил щенка на произвол судьбы. Прости за то, что ухожу не по-людски, не похоронив тебя.
— Ка-аг!
— Да понял! Уже иду.
На подъехавшей к воротам машине заглушили двигатель. Сергей забрал у лежавшего рядом с дедом покойника пистолет, сунул его сзади за пояс брюк, бросил прощальный взгляд на родича, резко поднявшись на ноги, сиганул в окно вслед за птицей.
Дальняя от хутора балка с давних времен называлась Чертовой. Людская молва приписывала ей всякие страшные истории и каверзы по отношению к местным жителям. Даже в советское время станичники обходили ее десятой дорогой. Рассказывали, что пропасть в ней не составляет труда любому. Вошел под сень деревьев человек и растворился, словно и не жил никогда. На совхозных землях рядом с ней, в период ночной вспашки или уборки урожая трактористы и комбайнеры не раз воочию видели ни то черта, ни то непонятное никому, ужасное существо. Страх вселялся в одинокого путника, проходившего в дневное время неподалеку от искомой, непомерно поросшей растительностью лесополосы, то уходившей вниз к разрыву земной тверди, то поднимавшейся на косогор. Зато дикая живность облюбовала эти места, и никакой черт не брал ее, плодилась и размножалась в огромных количествах.
Сергей отмахал километров восемь. Шел по местам, знакомым с детских лет. Вон уже и очертания Чертовой балки превратились в буйный лес из огромного размера дубов, да поросли кустов боярышника. Сочная, темно-зеленая высокая трава каймой обрамляла чертоги местной нечисти. Ворон усевшись на толстую ветвь дерева, поджидал его на самой границе с неизвестным.
Встав на кромку, размашисто перекрестился.
— Господи, спаси и сохрани меня грешного! Бог во всех, бог в каждом, бог во мне. Аминь!
Шагнул в заросли дубравы. Оглянувшись на прощанье, заметил как по полю, по его следам, еще довольно далеко от балки, идут четверо человек, одетых в защитного цвета одежду. Свои или чужаки, отсюда не разобрать. Лес принял его, лес поглотил и растворил его. Сергей двинулся, спускаясь вниз по бездорожью.
ЧАСТЬ 3. «Огонь смертельный»
Глава 1. Переход
Благодатны и бескрайни земли государства Российского. По крупицам, многими поколениями правителей они собирались в горсть, чтоб уже никто не мог позариться на чужое достояние. С севера на юг и с запада на восток на тысячи километров пролегла земля, именуемая в древних скрижалях не иначе, как «Ристалище богов». И люди, проживающие на ней, несколько отличаются от «рабов божьих», и дело тут даже не в самой вере, дело в зове крови. Как бы ни ломала людей жизнь, не корежила действительность, в человеке всегда в трудные времена, времена испытаний, просыпается спящий до поры до времени корень рода, наружу выпирают забытые знания и навыки предков. Память ушедших поколений подсказывает, «Ты не раб, ты сын божий. Сварожич!». Тогда завязываются в узел все неурядицы, напасти и страхи, весь негатив, тихо, сумеречной тенью вползший в жизнь человека, и он, встрепенувшись, оживает, он начинает бороться, и побеждает иногда ценой своей жизни. А, все не просто, это земля, на которой живешь, помогает, она наша матушка не дает нас в обиду.
Не на пустом месте рождались сказания, сказы и сказки. Кроме красоты природы, много необычного, неизведанного и непонятного дошло и до наших дней. Встречаются места силы, попав в которые человек черпает энергию, способен неутомимо действовать в любой обстановке. Иное место может твою силу отобрать, выжать тебя как лимон. Попадаются на земле нашей, но, слава Богу, в малых количествах и места смерти. Все живое ступив в такую ловушку, мрет в короткое время. Животные обходят эти «плямы» на теле земли, стороной, а вот у людей они вызывают интерес. Есть и места переноса. Сделал шаг в сторону и вокруг тебя уже совсем другой мир. Редко, но некоторым людям посчастливилось вернуться оттуда. Одним словом, наша земля прекрасна и удивительна, нет другой такой у иных народов, поэтому постоянно и прутся с огнем и мечем в наши приделы различного рода прохвосты и негодяи, мечтают прибрать к рукам чистое небо над головой и не испорченную цивилизацией воду. Из-за океана точат зубы на недра, неутомимо ведут информационную войну, подводя весь мир к мысли, что не могут такие богатства принадлежать одной стране, что необходимо их отнять и поделить. Глупые! Ничему их жизнь не учит. Могли бы вдуматься в само название. Ристалище богов. Кто бы ни пришел к нам, кто бы ни осел на нашу землю, она перемелет его, вольет в жилы нашу кровь, и уже через три поколения его потомки станут совсем не теми, кого предполагалось и хотелось бы видеть интервенту. Живущим на этой земле никогда не познать спокойствия, тихого существования, как не познать чужакам самой сути этой земли. На ней может выжить только Сварогово племя!
Чертова балка, одно из непонятных мест на юге России, находящаяся на особицу от других, она давно отбила охоту желающим познать, какие процессы в ней происходят. Вступив под сень ветвей, Хильченков почувствовал, как и в нем самом что-то изменилось. Не было страха, но не было и чувства покоя. Может быть, это смерть деда выбила его из колеи, или люди, шедшие по его следу, напрягали обострившиеся в момент опасности чувства. Он сам еще не понял. Вот и еле заметная тропинка, ведущая к центру лесного массива. Значит, здесь все же есть, кому ходить. Не сам же черт протоптал эту тропу? Он шел, спускаясь по косогору, густо поросшему кустами. Изгиб, поворот. Оп-па! Это, что?
У подножья громадного валуна, поросшего мхом, на самой тропе, на стволе поваленного сухого дерева, комель корневища которого выворотила, по-видимому, много лет назад невероятная силища, сидел человек более чем преклонного возраста. Длинные седые пряди волос и бороды спадали на опрятную, довольно таки современную одежду. Не-ет, на черта он точно не походил.
— День добрый, уважаемый! — первым поздоровался Сергей.
— Здравствуйте, молодой человек. С чем пожаловали в мои владения?
Что ответить на такой вопрос? Ведь он не знал, почему дед направил его сюда.
— С миром.
— Ну, это уже хорошо. Иные приходили по другим причинам.
Старец криво усмехнулся.
— По иным причинам идут те, кто меня преследуют.
— Хм! Что так?
— Самой сути я и сам не знаю. Да вот только взялись за это дело основательно.
— Сами-то вы кем будете?
— Сосед я ваш, с хутора.
— А-а, так вы правнук Матвея? Как он поживает? Я его почитай уж лет сорок не видел, но о вас слышать довелось. Молодой характерник? Матвей смену растит.
— Нет больше деда. Погиб. Его последняя воля была, чтоб я в Чертову балку пошел. Только у меня на хвосте неизвестно кто повис.
Старик задумавшись, казалось даже, потерял интерес к собеседнику. Сергей терпеливо ждал, когда на него снова обратят внимание. Всеми фибрами чувств, представляя, как к валуну подходят вооруженные до зубов незнакомцы. Наконец старец поднял взгляд на казака.
— Значит Матвей погиб. Прискорбно, когда узнаешь о гибели хорошего человека! Да вы не волнуйтесь так, иллюзия тропы водит ваших преследователей по кругу. Я с ними после разберусь. Из дубравы они смогут выйти, если на то будет моя воля. Что же мне с вами делать?
— Извините за нескромный вопрос. А, сами вы кто?
— Я хранитель.
— Не понял.
— Чего ж тут непонятного. Я хранитель перехода. Если ваш уважаемый дед прислал вас ко мне, значит, другого выхода из создавшегося положения он не видел. Он сам лет эдак семьдесят тому назад, так же как вы сейчас стоял на этом самом месте. Я открою вам переход, и вы пройдете по нему, но вот только куда вас приведет дорога времени, извините, не скажу. Информационное поле земли само определит, где вы по мере своих сил могли бы пригодиться. Единственное неудобство состоит в том, что пройдя по переходу, вы окажетесь на той стороне в положении новорожденного.