Харами
Шрифт:
Все же я постучал. В ответ на мой стук храп прекратился, и послышался голос Косача:
— Кого черти принесли?!
— Черти принесли меня, — заорал я. — Вставай, белорус!
По-видимому, замполит опешил. Потом мы услышали скрипы, стуки, приглушенные чертыханья, и, наконец, заспанная морда Косача появилась в дверях.
— Чего вам? — спросил он недружелюбно.
Вася улыбнулся своей приятной, обезоруживающей улыбкой:
— Хотим сходить к Молчанову в гости ненадолго.
— Вдвоем? — замполит слегка расслабился; упоминание Молчанова подействовало на него благотворно.
— Да,
— А кто на позиции останется?
— Леня, какого черта?.. — начал было я, но Вася мягко остановил меня, и, снова ласково улыбнувшись, сказал замполиту:
— Какого черта, Леня?..
— Ладно, проваливайте, только не мешайте спать. Лебедев до обеда проспит все равно, так что у вас куча времени.
Мы отправились пешком. Пока идти было легко и приятно. Еще бы спускаться с горы и подниматься на нее все-таки несколько разные вещи. Об возвращении я пока даже и не думал. Я все больше предвкушал предстоящую встречу. Давненько я не видел Игоря. Теперь жить станет повеселее. Из Молчанова всегда ключом бьет энергия, идеи, предложения, шутки, приколы и прочее, и прочее. С ним рядом служба не казалась такой тоскливой, столовская еда — такой омерзительной, а караул — таким бесконечным.
Когда мы, наконец, спустились, и прошли в зону ответственности второго блока, Вася решил, что ему в первую очередь надо зайти к Швецову. А вот я, лично, лишний раз заходить к нему не имел никакого желания. Поэтому Вася бодро помчался в расположение местной минометки, а я достаточно неторопливо, уже как бы даже и растягивая шаги, направился в сторону подъема. Правда, до расположения пехоты надо было пройти еще позиции артиллеристов, где руководил всем капитан Куценко.
Его подчиненные уже были все как один на ногах, и похоже, что-то усиленно организовывали. Это что-то чрезвычайно вкусно пахло. Я невольно замедлил шаг почти до полной остановки, и внезапно услышал знакомый смех. Так смеяться мог только один человек — Игорь.
Я подошел к небольшому обрывчику и посмотрел вниз. Да, это был он собственной персоной. Игорь лежал на траве рядом с капитаном Куценко, жевал стебелек и что-то быстро говорил. Меня они не замечали. Я присел на корточки и стал буравить их взглядом.
Наверное, они это почувствовали. Потому что Молчанов быстро обернулся, и взглянул в мою сторону.
— Пашка! — заорал он, вскочив на ноги.
— Игорь! — заорал я, скатываясь вниз.
Мы обнялись.
— Ну и нюх у тебя, сирота, — завопил Игорь, — как ты так ухитряешься?! Прямо на шашлыки попал!
Шашлыки! О! Это звучало здорово. Мое подведенное брюхо проявило живую заинтересованность. Очень, очень живую заинтересованность.
— Где же вы взяли барана? — спросил я. — Выменяли на ОЗК, как предшественники?
Молчанов уставился на меня диким взором:
— С какого перепуга я должен менять вверенное мне Родиной имущество на паршивого барана? Купил, конечно, за деньги.
Куценко покатился со смеху, упал на спину и изобразил в воздухе велосипед.
— Ты еще не слышал историю о сушильщиках мяса? — не отводя взгляда от Куценко, спросил я у Игоря.
— Нет. Что за история?
Я рассказал ему все, что знал. В принципе, знал я действительно очень
— А где остальные? — спросил Вася. — В частности, Аманат? Он должен мне бутылку коньяка.
— Остальные наверху: папоротник дрыхнет после дежурства, Аманат с Дадашем личный состав приводят в чувство.
— А что такое?
— Разложились военнослужащие до безобразия. Турок вообще обленился… Кстати, а где Турок? Туро-о-о-о-к!! — заорал Игорь. — Тур-о-о-о-о-к!!!
А в ответ была тишина.
— Поймаю — убъю гада. — Молчанов выразительно посмотрел на артиллериста. — Когда твой шашлык-машлык готов будет?
Куценко поколебался, но потом поднялся с травы и пошел к костру, поигрывая как тросточкой какой-то внушительных размеров дубиной. «О-го-го!» — подумал я.
— Ну, рассказывай, — хлопнув Игоря по плечу, улыбнулся Вася, — как там Темир-Хан-Шура, стоит еще? Как наш кастрированный батальон?
Молчанов хмыкнул. Я обратил внимание на его обувь. В отличие от нас, всегда предпочитавших берцы сапогам или ботинкам, Игорь почему-то обожал ходить в сапогах. Ну, я бы еще понял, если бы это были хромовые офицерские. Но он носил обычную кирзу, хотя и с неуставным ремешком, как у навороченного дембеля.
— Тоска там зеленая, — наконец начал рассказывать Игорь. — Просто скука. Жену оставил в Батайске, у родителей. Прикинь, кстати, она паспорт получила украинский, ее на блокпосту при выезде из Дагестана задержали и вцепились. Говорят — украинский снайпер. Хотели расстрелять на месте. Хорошо вместе с ней Люба Баринова ехала. У нее и военник был с собой, она насилу доказала, что вместе служили. Во блин, если бы не она — был бы сейчас холостой.
Я подумал, что на месте того мента, который прицепился к Галке, сам Игорь вел себя точно также; и я бы, наверное, не лучшим образом вел себя. А собственно говоря, паспорт украинский, человека этого первый раз в жизни видишь — откуда тебе знать, кто он такой? Говорят, что лучше отпустить десять виновных, чем осудить одного невиновного. Но, как показывает практика, обычно все происходит как раз с точностью до наоборот.
Игорь, похоже, оправился от ужасной картины, возникшей у него в голове под действием воображения, и вернулся к описаниям гарнизонной жизни.
— В дежурке теперь второй дивизион заседает бессменно. Нам оставили КПП и КТП. Там тоже через день папоротники ходят. Мурад и Мага Рыжий… Поняли, да? Раз поставили меня дежурным по части. Кикелы какие-то через плац лазают. Я им говорю: «Здесь нельзя ходить!». Лыбятся, рожи корчат. Ни черта не понимают. Говорю: «Здесь нельзя ходить!!». Опять не понимают. Борзеют «Ты кто такой?!» — спрашивают. Пришлось достать пистолет. Стрельнул под ноги — сразу поняли. Сказал, что еще раз увижу — арестую на хрен и сдам ментам… Они своих ментов знаешь как боятся! Короче, чуть-чуть очистил от кикелов территорию. А так пусто. Солдат почти нет, вас нет, жены нет. Выпить не с кем.