Харбин. Книга 1. Путь
Шрифт:
«Это забыл поручик Новожилов…» Адельберг увидел вспышку, и чёрное небо стало уменьшаться, как высыхающее на глазах мокрое тёплое пятно.
Александр Петрович очнулся от комариного звона; он открыл глаза и разом сел. Костёр потух и белел остывшим пеплом; было ещё раннее утро, но свет острыми лучами уже разрезал пространство под кустами.
Антошка лежал рядом, с жёлто-белым лицом, с синими губами, сложив руки на животе.
«Совсем как покойник! Прости, Господи!»
– Эй! Ты как? – тихо спросил Адельберг, испытывая в душе суеверный страх оттого, что он пролежал всю ночь рядом с покойником.
Антошка не шевелился.
Адельберг слегка ткнул его носком сапога в плечо – тело было мягкое. Он дотронулся рукой до его лица и вздрогнул, ощутив тёплую кожу.
«Живой… Чёрт возьми! Живой… – Он растерялся. – Просто так не бросишь… зверьё загрызет… пойдут на запах уже сегодня. А без сознания куда он мне?»
Он взял его под лопатки, подтащил к ближайшему камню и привалил спиной. В сидячем положении Антошка стал дышать глубже, вбирая подрагивающими сухими губами воздух, и через несколько минут открыл глаза. Говорить он не мог, обвёл мутным взглядом пространство под кустами, увидел Адельберга, улыбнулся и потерял сознание.
Адельбергу стало ясно, что раненого китайца придётся брать с собой, и постараться, чтобы он выжил, и до конца довести съёмки, и что-то решать со слитками… Он почувствовал в руках и ногах силу, встал, соорудил на старом огневище костёр, взял котелок и пошёл за водой. Через несколько минут от горячего китайского взвара Антошка снова ненадолго пришёл в себя.
«Хороший чай, – невольно подумал Александр Петрович. – Надо узнать рецепт».
Он пристроил китайца в длинной ульмаге и оттолкнулся от берега.
Весь день Адельберг сплавлялся по Гунбилахэ. Он вспоминал всё случившееся и увиденное вчера. Сидя в лодке, пока она по течению плыла то в долине, то между сопками, делал свою работу и думал о том, как быть дальше.
Сон или морок он тоже вспомнил.
Антошка лежал на дне ульмаги и иногда приходил в себя; заплетающимся языком он кое-как поведал, что когда-то красные партизаны отбили то ли у чехов, то ли ещё у кого-то и спрятали в тайге несколько ящиков с золотом из царской казны. Об этом узнал атаман Лычёв и несколько раз посылал своих казаков на ту сторону, однако успеха не добился, и тогда он договорился с контрабандистами. Контрабандисты нашли партизан, которые были уже не партизанами, а мирными советскими крестьянами, и придумали, как это золото украсть и перевезти на китайский берег. Но они задумали ещё что-то своё. Антошка должен был обеспечить переправу через Амур, от Благовещенска в Сахалин. Однако дальше произошло то, чего не ожидал Лычёв, – контрабандисты не вышли к нему на встречу, обошли его кордоны и пошли на юг, в тайгу Хингана. Несколько раз они нарывались на засады хунхузов, которых нанял атаман, отбивались от них и пытались прорваться в населённые места, в Цицикар. По дороге их группа разделилась, и Антошка повёл свою группу с половиной груза по берегу Гунбилахэ, там они нашли эту ульмагу и шли на ней к месту встречи со второй группой. А там произошло – вот что!
– Китайса, его люди, наверх сидел. Его еси переводцика атамана Лыцёфу, – с трудом переводя дыхание, говорил Антошка. Из его рассказа выходило, что Лычёв догнал вторую половину контрабандистов, а дальше… – Фее предатель, с-сабака! Фее – ша тоу!
– Ну уже не надо «ша тоу»! Уже некому головы рубить, все там остались.
Антошка понемногу, надолго впадая в забытьё, говорил ещё что-то, но это было уже не так важно, и стало понятно главное – об этом золоте знает так много людей, и они будут его искать, и он, Адельберг, невольно стал участником всего этого.
Они уже подходили к тому месту, где ему надо было перебираться через хребет, и идти на станцию Эрчжань, и возвращаться в партию, и никто ничего не должен узнать про Антошку; и последнее – он везет его в обратную сторону от Цицикара, а значит, практически в руки атаману Лычёву.
Часть четвертая
Глава 1
Сашик шел по тропинке, цеплял носками сандалии песок и пыль и со всей силы рубил ореховым прутом росшую по бокам высокую сочную траву; та складывалась пополам, но Сашик этого уже не видел, он шёл и рубил.
Двадцать минут назад он проводил маму и папу в Дайрен; ещё дома, когда они собирались в дорогу, он попросил взять его с собой в Харбин, потому что ему надо было встретиться с вожаком их отряда «Костровых братьев» Гогой Заболотным. Мама, когда он попросил об этом, с испугом посмотрела на папу и не ответила, папа посмотрел на маму и категорически отказал, и даже не стал ничего объяснять, а мама присела на стул и сказала:
– Сашик, ты уже большой, тебе через несколько дней уже четырнадцать лет! А с другой стороны – ты ещё маленький, и мы будем за тебя волноваться, как ты там будешь один?
– Ну почему, мама? Вон другие дети?..
– Сашик, это другие дети. А ты наш сын, и раз папа сказал!.. Потерпи немного; папа в Дайрене будет всего лишь неделю, потом вернётся, заберёт тебя домой на день или сколько тебе понадобится, потом посадит в поезд и отправит ко мне, и мы ещё неделю будем на море. Ты ведь хочешь на море?
Сашик слушал маму и внутренне негодовал: «Почему всем можно, а мне нельзя, почему я не могу съездить на один день, переночевать там у моего друга или дома и завтра вернуться обратно?»
Рядом с мамой присел папа:
– Сын! Объясню тебе, как вполне взрослому уже человеку, – в городе тревожно, скорее всего, там должно что-то случиться, причём не так далеко от нашего дома…
– Где? – спросила мама.
– Скорее всего, на Гиринской, в районе советского генерального консульства.
– Вот видишь, Сашик, совсем близко от нашего дома, поэтому мы просим тебя, дождись папу здесь, не заставляй нас волноваться, хорошо? Обещаешь?
В это время к маме и папе подсел дед:
– Не волнуйтесь, Анна Ксаверьевна, я думаю, у нас всё будет в порядке, мы…
Этого Сашик уже не выдержал, он рванулся из комнаты, минут двадцать ходил вокруг дома и ореховым прутом, как саблей, рубил высокую траву, пока его не окликнул папа:
– Сынок, ты пойдёшь с нами на станцию?
Сашик возвращался со станции.
В этом году они приехали в Маоэршань на неделю раньше обычного. Все прошлые годы мама и папа ждали, когда он закончит учебный год, а в этом году папа пообещал, что если он сдаст переходные годовые экзамены досрочно, то они подарят ему духовое ружье.