Харизма [СИ]

Павлик Анастасия

– Одолжишь пару-тройку никотиновых пластырей? Тоже хочу создать видимость борьбы с пагубной привычкой, чтобы, когда никто не видит, оправдываясь неудачным днем, дымить как паровоз и стрелять сигареты у незнакомцев.

А вот и гол в мои ворота. Я стиснула зубы, удерживая в глотке поток совсем неженской ругани.

– Ну и отлично, - подвел итог Багама.

– Послушай, ты пугаешь меня.

Багама достал из портмоне более чем щедрые чаевые, положил на столик и придавил блюдцем. Потом взял из моей руки сумку, вместо сумки вложил в нее свою ладонь и повел в сторону выхода, словно вел сомнамбулу. Право, мне показалось это нечестным

обменом: сумку в обмен на клешню наемника.

– Ерунда собачья, - протянул он, будто напевал детскую песенку.
– Реньи, ты не из пугливого десятка.

За четверть часа мы прошли долгий путь: от госпожи Реньи к Харизме, перепрыгнули с 'вы' на 'ты', и теперь он зовет меня просто Реньи.

– Я пойду, стану под душ и тихо поплачу от счастья, хорошо?
– проворчала я.

ГЛАВА 6

'Лендровер' Багамы выглядел дерзко и угрожающе. Несмотря на кожаную обивку, салон нельзя было назвать удобным. Надувная лодка - третий пассажир - бесстыже занимала все заднее сиденье. Я не стала поднимать тему лодки - все, что могли, мы уже обсудили на наших с Багамой встречах. Это так и называлось у нас - 'тема лодки'. Но знаете что: если плотину таки прорвет, Багама будет смеяться последним. Никто так не может напугать, как человек с высокоорганизованной паранойей.

За всю поездку мы не перекинулись ни словом - Багама наложил вето на разговоры за рулем. Я включила было рок-радио, но после брошенного Багамой взгляда молча выключила его. Душа компании, рубаха-парень.

Когда джип, проехав мимо кавалькады фешенебельных участков, затормозил напротив большого, как Тадж-Махал, и не менее фешенебельного дома семейства Колесниковых, возникло ощущение, будто тормозит гора, а ты сидишь внутри этой горы. Я видела, как колыхнулась штора. Наше прибытие не осталось незамеченными.

Подарочная коробка с 'Рюгером' лежала в сумке. Полчаса назад, на стоянке 'Земляничных полей', Багама показал, как пользоваться пистолетом. В его руках пистолет казался игрушечным, хрупким. Маленький карманный пистолетик, пукалка для обитателей кукольного домика. Еще тогда, на стоянке, я решила, что, придя домой, первым делом спрячу оружие подальше от глаз. Внутренний голосок ехидно заметил: 'То же самое ты сделала с его визиткой. И что из этого вышло?'. Я пригрозила голоску, что, если он не закроет варежку, то будет до конца своих дней начитывать сводку погоды, например: 'Порывы злости и сентиментальности от пятнадцати до двадцати сигарет в день'.

Если вам вручили визитку, рано или поздно вы позвоните по ней. Если в начале пьесы на стене висит ружье, то к концу пьесы оно должно выстрелить. Чехов дело писал.

Даже если карманный пистолет - не ружье. Даже если жизнь - не пьеса.

Не знаю, о чем я думала, набирая вчера номер Багамы. Вероятно, вообще не думала, подстегиваемая дурной потребностью получить совет.

И вообще, я умею постоять за себя. Пройдя курс реабилитации после полученных травм, я записалась на курсы по самозащите. Отрезанный мизинец, сломанные ребра, выбитое колено, поврежденное бедро, - вне всякого сомнения, это подкосило меня, но именно тогда я пообещала себе, что впредь никто и никогда не застанет меня врасплох. Пока что я успешно сдерживала данной себе же обещание.

Я отстегнула ремень безопасности и потянулась к дверной ручке.

– Как будете добираться до зоопарка?

'А тебе какое дело?' -

так и подмывало рявкнуть, но порой лучше балансировать на краю пропасти, чем полететь туда с потрохами. Атмосфера остыла, но может вновь накалиться. Ад распаляется по щелчку пальцев.

Ладно, ладно, давайте рассуждать здраво: в вопросе Багамы был резон.

Колесниковы жили в частном секторе. Общественный транспорт здесь ходит каждые тридцать три года, а такси... ну, в любом случае, на сегодня с меня хватит такси. Тогда что остается?

Предполагалось, что я заеду за племяшкой на своей машине.

Предполагалось, что я не забуду о запланированной еще неделю назад развлекательной программе.

Неделя. Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Сто тысяч восемьдесят минут.

И каждый день, каждый час, каждую минуту всю прошедшую неделю ты лихорадочно думаешь, думаешь, думаешь: кто в тонированной иномарке? Как проветрить сигаретный дым из кабинета? Где этот проклятый стик кофе? Моржовые Усы, когда вы придете по мою душу? Сила воли, как мне тебя воспитать? Может, поставить в угол на горох, посадить под домашний арест, забрать джойстик от приставки?

Катаюсь как сыр в масле, беззаботная и расслабленная, конечно-конечно.

– Я отвезу, - сказал Багама.

– Спасибо, не надо.

– Мне не сложно.

Я покачала головой.

– Нет.

– Любимое слово?

– Что?

– Нет - твое любимое слово?

В его голосе булькал смех, словно какое-то жутковатое ведьмино варево.

Огромным искушением было просто свалить. Что я и сделала.

Я топала по газону, как должен топать резиновый толстяк Бибендум, или Зефирный Великан, игнорируя вымощенную камнями дорожку. Со стороны, вероятное, моя походка смотрелась как нервное дергание. Не хватает стайки выпивох, кричащих: 'Nunc est bibendum!' ('Если пить, так сейчас!'). И шустрой музыки. Я злилась, сжимала кулаки, чувствовала, как злость заставляет мое тело вибрировать, как камертон. О, как я злилась! Крайне занимательная реакция на человека, который может в два счета выбить вам челюсть. Выведите такого, как Багама, из себя и это станет последним, что вы сделаете в своей жизни. Но Багама все еще был моим клиентом, а я - его чтецом. Я должна быть образцом невозмутимости, каким была все эти месяцы.

Дверь открылась прежде, чем я успела утопить кнопку звонка. Соня слету впечаталась в меня, оплетая ручонками, будто осьминог, обволакивающий несчастную жертву щупальцами. Злости как не бывало. Я закряхтела и чудом не согнулась пополам - племяшка здорово шибанула меня под дых. Улыбаясь сквозь боль, я потрепала ее по светлой, как цветок льна, голове. Волосы у Сони мягкие и вьющиеся. Соня почти незаконно славная, особенно в этой тельняшке, меховой жилетке и сужающихся книзу джинсах. Ставлю что угодно, что джинсы и жилетка - выбор Кристины. Сестра работает в индустрии моды. Она и меня пыталась сделать шелковой, но я ни на что не променяю свою кожанку.

– Пират собственной персоной, - просипела я.

София подняла на меня остренькое личико и широченно улыбнулась, демонстрируя пробел на месте недавно выпавшего молочного резца. Восемь лет, время тельняшек, пиратов и гиперактивности.

– Пират говорит 'Ар-р-р!', что означает 'ты классная, Харизма'.

– Прости, задержалась.

– Мама сказала, что тебя задержала не работа. Что ты забыла, а потому - безответственная.

Я поперхнулась. Этот ребенок впитывает все, как губка.