Хасидские истории. Поздние учителя
Шрифт:
Прошло немало лет, и его слова были давно уже позабыты, но вот как-то в снежный зимний день несколько музыкантов ехали в Броды играть там на свадьбе. Вдруг лошади натянули постромки и сами пустились рысью, да так, что кучер не мог их удержать. Они ехали все быстрее и быстрее, сани трясло все сильнее и сильнее, и вот они оказались на кладбище. Музыканты спросили, кого хоронят, и услышали в ответ, что хоронят рабби Моше-Лейба. И они вспомнили, как много лет тому назад они играли на свадьбе двух сирот, и еще многие вспомнили тот день, и все в один голос воскликнули: «Играйте ту свадебную мелодию!»
Рассказывали.
Когда рабби Моше-Лейб умер, он сказал себе:
«Если дела обстоят таким образом, – сказал Моше-Лейб, – то я не сдвинусь с места, пока со мной не отпустят все томящиеся здесь души. На земле я занимался выкупом узников, так что я не позволю, чтобы столько народу томилось в этом узилище». И говорят, что им пришлось согласиться на его требование.
После свадьбы рабби Шмелке из Сасова, сына рабби Моше-Лейба, кое-кто из гостей по пути домой заехал в гости к рабби Меиру из Перемышлян. Тот принялся дотошно расспрашивать их о том, как все было на свадьбе; их ответы его не удовлетворяли, и он снова и снова настойчиво спрашивал: «А что еще случилось?» И ему, наконец, рассказали, что во время традиционных танцев с участием невесты и жениха человек очень высокого роста, одетый в медвежью шкуру, впрыгнул в круг танцующих и замечательно исполнил медвежий танец. Все восхищались его поистине чудесными скачками и долго ему аплодировали. А потом он исчез – так же неожиданно, как и появился. И никто из присутствующих не смог его узнать.
«Вот что я вам скажу, – усмехнулся рабби Меир, – это был не кто иной, как наш святой учитель рабби Моше-Лейб из Сасова – да будет благословенна его память! – который явился из рая, чтобы повеселиться в кругу своей семьи».
Как-то рабби Бунима спросили, не знает ли он цадика, чье сердце было бы разбито и в то же время вполне здорово? Рабби Буним ответил: «Разумеется, я знаю такого цадика. Это рабби Моше-Лейб из Сасова».
За час до своей смерти рабби Шмелке из Сасова увидел своего отца, рабби Моше-Лейба, и своего великого учителя, рабби Михла, магида из Злочева, стоящих у его постели. Тогда он начал петь гимн «Слава и верность Тому, Кто живет вечно». Дойдя до стиха «Познание и признательность Тому, Кто живет вечно», он перестал петь и сказал: «Когда человек приходит к своему концу, когда он лишается умения познавать и выражать свои мысли, он должен уступить и познание, и признательность Тому, Кто живет вечно».
Менахем-Мендл из Косова и Хаим из Косова
Однажды спросили рабби Мендла из Косова: «Почему же не приходит Мессия?», и он ответил: «Сказано: “Почему не пришел сын Ишая ни вчера, ни сегодня?” [44] Почему он не пришел? Потому что сегодня мы такие же, какими были вчера».
К рабби Мендлу из Косова пришла делегация с жалобой на городского резника. Перечислив все его немалочисленные проступки, пришедшие попросили цадика, чтобы тот уволил проштрафившегося резника. Однако один из пришедших высказал свое несогласие, объявив, что сказанное – это навет, сделанный по злобе. И рабби Мендл решил дело в пользу резника. Присутствующие были этим сильно недовольны, упрекая рабби в том, что он поверил слову одного-единственного человека и оставил без внимания мнение большинства.
44
I Сам 20:27
«В Писании говорится, – ответил рабби, – как Господь повелел Авраѓаму принести своего сына в жертву, и Авраѓам приготовился совершить всесожжение. Но ангел остановил его руку, и он не посмел ослушаться ангельского гласа, хотя это и не сам Господь отменил повеление. И Тора учит нас: никто, кроме самого Господа, не вправе повелевать нам распоряжаться человеческой жизнью, но если самый малый из ангелов явится после такого повеления и скажет: “Не заноси руки своей на отрока” [45] , то мы не смеем его ослушаться».
45
Быт. 22:12
Среди хасидов рабби Мендла был человек по имени рабби Моше, который не нуждался в деньгах и с радостью делал добрые дела. Но вдруг фортуна, как принято говорить, от него отвернулась, он потерял все свои деньги и оказался в долгах. Он пошел к цадику и рассказал о своих горестях. «Ступай к моему зятю, Сарафу из Стрельска, – сказал рабби Мендл, – и излей ему свое горе». Этот человек так и сделал. Услышав его рассказ, рабби Ури ѓа-Сараф из Стрельска сказал: «Я совершу омовение в микве ради твоего блага, и пусть это послужит тебе на пользу». Человек вернулся к своему учителю и рассказал, как все было. «Воротись к моему зятю, – сказал рабби Мендл, – и скажи, что его омовение в микве не может тебе помочь рассчитаться с кредиторами».
Этот человек снова отправился в Стрельск и передал слова рабби Мендла, как ему было велено. «Хорошо, сын мой, – сказал рабби ѓа-Сараф, – в таком случае, когда я буду сегодня налагать тфилин, я и это сделаю ради твоего блага». Вернувшись в Косов, человек повторил слова рабби ѓа-Сарафа, и тогда рабби Мендл сказал: «Передай моему зятю вот что: “Тфилин также не поможет освободиться от мучителей-заимодавцев”».
Человек пошел и снова сделал, как ему было велено. Рабби ѓа-Сараф задумался. «Ладно, – сказал он. – В таком случае, я сделаю для тебя все, что только в моих силах. Все молитвы, которые я прочту сегодня, будут ради твоего блага. Таким образом, с этой минуты все три мои обещания, вместе взятые, послужат твоему благу». Рабби Моше вернулся в Косов и рассказал все рабби Мендлу.
«Ступай, – сказал цадик, со своей привычной мягкостью в голосе, и только речь его стала неспешной и размеренной, а это производило на слушателей большее впечатление, чем если бы он просто возвышал голос. – Иди и скажи моему зятю, от моего имени скажи ему: “Все это не поможет выплатить ни одного-единственного долга”».
Рабби ѓа-Сараф, услышав эти слова от рабби Моше, немедленно надел шубу и поспешил в Косов. Войдя в дом рабби Мендла, он не медля спросил его: «Чего же ты хочешь от меня?» «Я хочу, – ответил рабби Мендл, – чтобы мы с тобой вдвоем обошли округу и в течение нескольких недель собирали деньги для этого человека. Ибо сказано: “То поддержи его” [46] ». Так они и поступили.
46
Лев. 25:35