Хасидские предания
Шрифт:
оказать влияние на многих людей, то влияние, которое преврати-
ло хасидизм в массовое движение. Для достижения такого ре-
зультата цадику необходимо было работать с людьми до тех
пор, пока они были в состоянии воспринимать то, что он им
давал, облекая свои поучения в доступную для людей форму;
иначе говоря, цадик должен был "участвовать во множестве". Он
должен был смешаться с людьми и, чтобы поднять их до уровня,
где бы им стало доступно совершенство, снизойти до них со
своих высот. "Если какой-то человек попал в болото, - говорил
Баал Шем, - и друг хочет вытащить его оттуда, то он не должен
бояться, что немного испачкается".
Один из главнейших принципов хасидизма заключается в том,
что цадик и народ зависят друг от друга. Вновь и вновь предания
сравнивают их отношения с отношениями между материей и фор-
мой в человеческой жизни, между телом и душой. Душа не должна
хвастаться, что она священнее тела, ибо только за счет того, что
она вселена в тело и действует через его члены, она может достичь
собственного совершенства. Телу, с другой стороны, непозволи-
тельно хвастать тем, что оно поддерживает душу, ибо душа
может оставить его, и тогда тело будет разлагаться. Таким
образом, цадиким нуждаются во множестве людей, а множество
людей нуждается в цадиким. Реальность хасидского учения зави-
сит от их взаимоотношений. "Нисхождение" же цадика с "высот"
– это не падение; наоборот, "если цадик служит Богу, - говорит
равви Наман из Брацлава, - но опасается учить многих людей, то
он подвергнется настоящему падению со своих высот.
Сам же равви Наман, наиболее духовный из всех цадиким,
обладал глубоким мистическим чувством своего единства
с "простецами". На это единство указывают его странные изрече-
ния за два месяца до смерти. Сначала равви Наман впал в такое
духовное истощение, что заявил, что он не более чем "простец".
Но когда его дух неожиданно вновь вознесся на самые вершины,
равви Наман сказал, что в подобные периоды нисхождения цадик
полностью смешивается с жизненной силой, которая изливается
через него на всех "простецов" в мире, не только принадлежащих
народу Израиля, но на всех вообще. Обратно же в него вливается
жизненная сила, исходящая от "сокровищ благодарственных да-
ров", собранных в земле Ханаана в незапамятные времена, еще
до Израиля, и эти сокровища, добавил цадик, образуют ту
таинственную материю, которая созвучна с душами "простецов"
и делает их способными к простой вере.
Здесь мы подступаем к подлинной основе хасидизма, на кото-
рой строится совместная жизнь тех, кто вдохновляет, и тех, кто
вдохновляется. Квинтэссенцией этой жизни являются отношения
между цадиком и его учениками, в рамках которых разворачива-
ется взаимодействие вдохновляющего и вдохновляемых во всей
их чистоте. Учитель помогает ученикам обрести самих себя,
а в час^ отдаленности они в свою очередь также помогают
своему учителю вновь обрести самого себя. Учитель зажигает
души учеников, и они, окружая его, освещают жизнь учителя
зажженным им светом. Ученик спрашивает и, спрашивая, неосоз-
нанно вызывает ответ, который дух учителя не смог бы создать
без стимулирующего воздействия вопроса.
Иллюстрацией возвышенного назначения ученичества могут
служить два "чудесных предания".
Однажды на исходе Йом-Кипура* Баал Шем пришел в сильное
смятение духа, потому что луна не могла пробиться сквозь облака,
а он поэтому не мог произнести благословение новой луны*,
которое в этот час, час, когда Израиль подвергался смертельной
опасности, должно было быть особенно действенным. Тщетно он
напрягал душу, стремясь изменить к лучшему состояние неба. Тем
временем его хасидим, ничего не знавшие о страданиях учителя,
начали танцевать, что они делали ежегодно в это время, пребывая
в радостном возбуждении от службы, совершенной их наставни-
ком, службы, подобной той, что совершал в Храме Иерусалима
первосвященник. Сначала они танцевали в дальней комнате дома,
где жил Баал Шем, но затем в своем восторге достигли они
комнаты учителя и продолжили танец вокруг него. В конце концов
они уговорили его присоединиться к ним. И тогда луна пробилась
сквозь облака и засияла на небе удивительно ярким и чистым
светом. Радость хасидим вызвала то, чего не могла добиться душа
самого цадика даже в крайнем напряжении своих сил.
Среди учеников равви Дов Баэра, Великого Маггида, величай-
шего из учеников Баал Шема, равви Элимелек был человеком,
сохранявшим в себе живую традицию и школу первых настав-
ников. Однажды, когда его душа вознеслась на Небо, он узнал,
что своей святостью он восстановит разоренный алтарь в святи-
лище Небесного Иерусалима*, связанного со святилищем Иеру-
салима земного. Вместе с тем он узнал, что его ученики помогут
ему в этом деле восстановления. Однажды, во время праздника