Хазария
Шрифт:
– Всевидящее, значит, – задумчиво хмыкнул Святослав. – Наш символ Огня – Сокол, а не козёл. – Он возложил Золотое коло на голову и молвил: – Я варяг-рус из рода Рарожичей, и победа нынче досталась Киеву!
А Великий Могун в поле ставил Малое Требище и звал всех на Великую Тризну.
И провозглашал Могун славу русским богам, граду Киеву и хороброму князю Святославу. Затем сказал:
– А ещё хочу провозгласить я славу Пращурам нашим, которые тут, на Дону и Волге, с незапамятных времён жили, – русколанам, сотворившим великую державу Русколань; млеканам, что первыми осваивали придонские степи, арианам, что гоняли тут свои стада, ириям, что позже пришли, ведомые отцом Ирием. Всем Пращурам – память наша и слава!
– Слава! Слава! Слава! – троекратно отвечали дружинники.
Затем встал Святослав и стал оглашать имена павших витязей, достойных троекратной славы.
И узнали полки, что пали в сече смертью храбрых тысяцкие Лихослав, Недоба, Яроцвет, Богумир и Колыба. Также Славомир, Владизем, Дубня, Ладояр, Дажбослав, Колода, Дуболом, Бортия, Хорсослав и Копейко – сотники. А десятников пало – не перечесть. И пали два полутемника, Костецкий и Черево, и темник Мировлад.
После недолгой Тризны, на которой ни есть, ни пить чрезмерно не позволено, князь встал на холме, и вся дружина прошла перед ним, и Святослав приветствовал каждую тьму и полк.
– Да будет Перун с Подолянами, которые последний вражеский натиск удержали и разбили хазарскую Лодию!
– Слава князю! – отвечали подоляне.
– Слава Черниговской тьме за добрую сечу!
– Слава князю!
– Слава кривичам и древлянам!
– Слава князю!
– Слава Перунову полку, да пребудет с ним помощь Богов!
– Слава князю!
Прошла вся дружина – конная и пешая, – и увидел Святослав, как уменьшилось число его храбрых воинов.
И велел князь оставаться на том месте три дня.
Глава 10
Итиль и Семендер
Пущенная молодым хазарином стрела попала в правую руку, которой греческий стратигос держался за корягу. Когда шум битвы немного стих, он хотел бросить дерево и поплыть к берегу, но силы уходили вместе с кровью из раны на руке, пригвождённой стрелой к дереву. Грек уже терял сознание, когда его вынесло к отмели, поросшей осокой и деревьями. Клацая зубами от озноба, левой рукой он обломал стрелу и рванул руку вверх. Когда чёрные круги перестали плясать перед очами, он оторвал полоску от своей туники и, как мог, перевязал сквозную рану на правой руке. Издалека доносился гул битвы, а перед очами мерцало, – свет то появлялся, то его закрывали чёрно-пурпурные круги.
«Нужно спрятаться и отлежаться…» Он направился в заросли осоки и – о, удача! – наткнулся на небольшую лодку, потом на плот, чуть дальше увидел ещё несколько лодок. Сил больше не было, он опустился на дно первой лодки и снова то ли потерял сознание, то ли просто заснул. Когда опять очнулся, солнце уже стояло высоко, но шум угасающего сражения ещё был слышен. С великим трудом стратигос вытащил лодчонку из зарослей и, когда вода дошла до середины бёдер, толкнул её и, обессиленный, вновь упал на дно. Волна подхватила лодку и понесла по течению.
Уже вечерело, когда он услышал голоса. Держась здоровой рукой за борт, стратигос с трудом приподнялся и сел. На расстоянии двух десятков локтей рыбацкая посудина с тремя загорелыми мужами направлялась к его лодчонке. Наверное, рыбаки решили забрать себе пустую лодку, уносимую течением, и теперь озадаченно смотрели на полуголого человека, оказавшегося в ней.
– Эй вы, именем Великого Кагана, немедленно помогите мне добраться в Итиль! – повелительным тоном на хазарском скомандовал стратигос. – Да побыстрее, что возитесь, или голову на плечах носить надоело?!
Мужи засуетились, второпях делая много ненужных движений. Потом наконец стали быстро подгребать к лодке грека. Морщась от боли, подхваченный сильными руками, стратигос перебрался в лодку рыбаков.
– Быстрее на пристань! – приказал он перепуганным рыбакам. – Мы там, – он махнул рукой вверх по течению, – сражаемся и кладём свои головы, защищая Итиль, а вы в это время спокойно рыбу ловите, гребите же быстрее, бездельники, и дайте мне хоть какую-то одежду!
Едва держась на ногах, в грубой рваной одежде, пропахшей рыбой и смолой, он предстал перед своим слугой, домоправителем и поваром в одном лице, привыкшим видеть старшего стратигоса в дорогих доспехах или прекрасном византийском платье. Ошеломлённый таким видом своего господина, слуга стоял некоторое время разинув рот, а затем бросился помогать раненому хозяину снимать зловонное рубище.
– Сходи позови греческого лекаря, что живёт возле церкви! – морщась от боли, приказал Каридис, потом добавил: – Дай чего-нибудь поесть и иди.
Седой лекарь с пышной курчавой шапкой волос и перепуганными, как и у всех жителей хазарской столицы в эти грозные дни, большими карими глазами внимательно осмотрел руку. Почистил и промыл рану каким-то сильно пахнущим раствором, обильно смазал густой мазью коричневатого цвета, быстрыми привычными движениями тщательно перемотал руку.
– Рану я почистил, думаю, теперь будет всё хорошо, ещё несколько дней делать перевязки, а потом просто не напрягать руку до полного заживления, – пояснил лекарь, придирчиво оглядывая результаты своей работы.
– Это значит, что ещё несколько дней я буду нуждаться в вашей заботе? – спросил стратигос.
Лекарь, одолеваемый тяжкими мыслями, закивал в ответ. Потом нерешительно спросил:
– Скажите, господин Каридис, как земляк земляку, что нас ждёт, я имею в виду Итиль?
– Россы разбили войска Кагана, дорогой лекарь, – мрачно ответил стратигос, – дня через два они будут здесь и тогда…
От этого зловещего «тогда» бедный лекарь испуганно дёрнулся и сжался. Он ещё помнил Семендер, в котором жил, когда в гавань заходили за провизией русы, возвращавшиеся из Бердаа, где они, по слухам, разбойничали целый год, издевались над мусульманами, насильничали над их гаремами и грабили всю округу. И хотя лодий и самих русов было мало и они страдали какой-то болезнью, жители Семендера, напуганные слухами, быстро дали ар-русам всё, что надо, и те отплыли восвояси.
– Надо бежать, непременно бежать, – тихо прошептал лекарь, опускаясь в отчаянии на мягкое сиденье напротив стратигоса.
Боль, а вместе с ней и озноб постепенно утихали, стратигос некоторое время размышлял, а затем заговорил с перепуганным лекарем:
– Скажите, уважаемый Анахарсис, у вас больше знакомых среди наших земляков в городе, кое-кто, я знаю, уже сбежал из Итиля, но есть такие, что только собираются это сделать, ведь так?
– Да, это так, но кому нужны лишние люди на корабле, лучше взять больше товара или припасов…