Хазария
Шрифт:
– Чья победа будет в сражении за Итиль? – охрипшим голосом, теряя обычную величавость, спросил Владыка.
– Никому из смертных, даже Великому Шаману, не дозволено предсказывать события, в которых участвуют дэвы! – перевёл ответ помощник. – Но Великий Шаман будет просить духов помочь в предстоящем сражении, – закончил переводчик. Шаман снова заговорил, и помощник весь обратился в слух. – Великий Шаман говорит, о Владыка, что видит на голове победителя золотой обруч, более не дозволяют зреть духи…
В словах главного колдуна не было для Кагана чего-то нового, но последние слова вселили надежду, ведь золотой обруч и сейчас на его голове, это знак могущества, символ владычества над Хазаре – Прекрасной Долиной, как переводится с иудейского название его страны.
Вечером, когда военный совет впервые собрался в его дворце, Каган спросил:
– А что думают мудрые византийские стратигосы о предстоящем сражении с урусами?
– Ещё пару дней, о Великий, и урусы пойдут через Безводную степь. По выходе из неё они будут очень ослаблены её горячим дыханием, их кони будут едва передвигаться, может, часть людей и коней погибнет. Вот тогда наше войско нападёт на ослабленного Русского Пардуса и разорвёт его в клочья! – громко и воодушевлённо закончил свою речь стратигос Каридис, уже не пряча глаз, а глядя прямо на Владыку.
– Неужели урусы осмелятся пойти прямо через Безводную степь? – с сомнением спросил Каган, вперив свой колючий пронзительный взгляд в переносицу старшего стратигоса, того самого, который благодаря своему чутью и опыту успел вовремя покинуть Саркел и потому остался жив.
– Мудрейший Каган прав, никто не решится вести конницу через Пустынную землю, – отвечал византиец, – никто, кроме Русского Пардуса… Дерзость его известна, о том, что никто не ждёт урусов со стороны Безводной степи, он знает. Кроме того, ударить по Итилю князь решил сразу с трёх сторон. Кроме самого Святослава, с полуночи Варяжская дружина должна нагрянуть, а ещё одна тьма – с полудня…
«Он тысячу раз прав, этот чуткий византийский лис, только он умолчал о главном: никто излюдейне поведёт конницу через Безводную степь. Но Русский Пардусне человек,как утверждает Великий Шаман, понимающий язык духов, несколько часов назад совершивший камлание».
Вспомнив это, Каган понял, что Русский Пардус пройдёт через Безводную степь.
– Откуда ты знаешь, стратигос, чего хочет князь урусов? – Каган уже не просто пристально смотрел на византийца, а сверлил его взглядом.
– Великий Каган, – твёрдо ответил Карадис, – верные сведения получены от самих военачальников Святослава, которые тайно служат нам. Если русов, измотанных труднейшим переходом, перенять при выходе из пустыни, не допустить к Итиль-реке и отбросить обратно в степь, Святослава можно легко уничтожить! Не его, а наш удар будет неожиданным, как удар молнии, от которого русскому князю не уйти! Варяги не успеют подойти, мы поставим им заслон с севера, а южное войско, по нашему уговору, связано койсогами в Танаисе.
Жёлтые глаза Кагана сузились, он одобрительно кивнул. Он знал, что такое Безводная степь и как она способна крепкого воина превратить в обессиленного.
– Продолжай!
– Это будет наша… твоя, о Прозорливейший из владык, – поправился стратигос, – великая победа!
Каган откинулся на подушках и прикрыл глаза. «Нужно подумать, хорошо подумать! Если всё так, то непобедимый доселе Русский Пардус может в самом деле оказаться в капкане. А тот, кто захлопнет капкан, станет победителем непобедимого! Имя того батыра останется в веках, им будут гордиться внуки и правнуки, летописцы разнесут его среди всех народов, и акыны сложат величальные песни! В конце концов это будет достойная месть за сыновей – Яссааха и Уйзена… Хоп, а если стратигос наврал, или его обманули, или он ошибся в расчётах? У русов, конечно, нет тьмы тем, но их князь не раз доказал, что может побеждать противника меньшим числом. Если моё войско возглавит, например, Бабур, в случае поражения его можно будет обезглавить, как виновника. Э-э, какой там виновник, если мы проиграем, Пардус перегрызёт глотки всем нам…» Каган подумал о том, что у его воинов, да и в нём самом, если говорить честно, появился страх перед непобедимым и беспощадным Русским Пардусом-Дэвом. Безводная степь – это последняя надежда, и в неё хочется верить, потому что верить больше не во что…
Каган открыл глаза, выпрямился, приняв привычную для него величественную позу.
– Я сам возглавлю войско, – огладив жидкую бородку, сказал Божественный Владыка.
Вскоре хазарское войско, возглавляемое самим Каганом и лучшим военачальником Бабуром, выдвинулось к краю Булангарской степи. Потекли часы томительного ожидания.
Святослав держал последний военный совет с темниками. Свенельдовы возы грузились припасами и самое главное – многими мехами с водой. Вечером – выступление в поход, чтобы за ночь, по холодку, пройти часть безводной, днём палящей немилосердным зноем пустыни. В это время подоспел начальник дозорного полка.
– Княже, скачет гонец от темника Притыки, нам ничего не речёт, только одно: «Князю… срочная весть…»
Святослав с темниками поднялись, устремив взоры к полудню, откуда, сопровождаемый дозорными, вскоре появился гонец.
Доскакав, он свалился на землю вместе с конём. Конь тут же издох, а гонец вымолвил пересохшими устами только три слова:
– Княже! Танаис! Койсоги…
И тут же мертвецки уснул, так что не могли его добудиться.
– Койсоги? Откуда?
– Что теперь делать, княже? – вопрошали начальники. – Идти на помощь Танаису? А как же Итиль?
– Подождём, – сказал Святослав, – прежде нужно с гонцом поговорить.
Через пару часов гонец предстал перед князем.
– Прости, княже, за слабость мою, но скакал я степями, дни и ночи не спавши. Притыка велел тебе передать: койсоги обложили Танаис. Наша тьма в град пробилась, теперь с танаисцами супротив кочевников стоим. Детей и жён тиун успел отослать к полуночи, а остальные взялись за оружие.
– Так вы успели до прихода кочевников в град войти? – спросил Святослав – Когда мы подоспели, то проклятые уже через стену кое-где перехлестнули, да тут ты нам крепко помог.
– Я помог? – Брови князя поднялись вверх.
– Темно было, а Притыка наш так рокотал своим басом, круша окаянных налево и направо, что койсоги подумали, будто это ты, княже, со всей дружиной пожаловал. Кинулись они в страхе великом кто куда, а мы тем временем в град вошли.
Святослав созвал на воинскую Раду верных темников и в двух словах передал весть о нападении койсогов на Танаис-град.
– С чего это вдруг койсоги на Танаис пошли, да ещё в тот час, когда Притыка туда направился, им вроде не резон сейчас в драку лезть? – задумчиво молвил один из темников.