Хазария
Шрифт:
Никто не обратил внимания на сову, которая, затрепетав крыльями, взлетела из травы и подалась к полуночному заходу. Вскоре она опустилась на сук старой сосны в рощице у печенежского лагеря, где на открытой поляне горел костёр и вокруг него совершали камлание два шамана.
Будто вешняя вода, проступающая сквозь прошлогоднюю траву на заливном лугу, вошёл дух Могуна в шаманское коло и услышал все мысли и желания. Они были просты и лежали, как на ладони, в ярком свете костра, рассыпающего в ночи звёздные искры. Шаманы желали изгнать из лагеря злого духа, который мешает обнаружить обоз урусов. То, что злой дух поселился в их Стане, шаманы убедились после таинственного исчезновения следов во второй раз. Они изгонят духа и увидят путь, о котором скажут великому Курыхану. Божественный владыка поутру спросит и с темников, и со следопытов, и с них, шаманов, до каких пор его воины будут носиться по степи, подобно слепым щенкам, не в силах отыскать неуловимый обоз. «Заколдованный он, что ли!» – воскликнул в сердцах хан, приложив пальцы к вискам. Потом, словно что-то вспомнив, велел кликнуть шаманов. И вот они кружат в колдовской пляске, звеня многочисленными колокольцами и амулетами-бляхами.
Всё видел и чувствовал Могун в краткий миг проникновения в сознание шаманов и понял, что ему поможет их страх. Злого духа хотите? Будет вам! – про себя воскликнул Могун. И сова, ухнув, сорвалась с ветки и улетела прочь.
– Куря поведёт войско, куда скажут шаманы. Выходит, предстоит нам этой ночью сразиться с ними в бою незримом, – говорил Могун кудесникам. – А главным должен стать жрец Чернобогов. Покажи-ка, отец Чернига, мощь бога своего, ныне приспел твой час!
Пляска шаманов в печенежском Стане всё убыстрялась, пот струился по разгорячённым лицам колдунов. В стремительном вращении чаще мелькало пламя костра, дальние звёзды, а за кругом была чернота, которая, казалось, всё больше сгущалась. И в той черноте таилось нечто неведомое и незримое, но оба шамана знали, что именно оно не позволяет отыскать такую явную и одновременно такую призрачную добычу. Вот заклубилось вдали как бы тёмное облачко и слилось с остальной чернотой. Почуяв присутствие неведомого, ещё пуще завертелись колдуны в спасительном ритме пляски, ещё громче заухали и зазвенели бубнами. Немногие из бодрствующих воинов с благоговейным почтением и опаской следили за священным камланием. Некоторые также стали ощущать присутствие давящего ужаса клубящейся темноты.
Незримой, но ощутимой протекала ночная борьба. В этот раз не для вида, а в полную силу камлали шаманы. Они чуяли мощь сопротивления и стремились одолеть то, что происходило из черноты.
Сражение длилось несколько часов.Нечтото отступало, то накатывало на изнемогающих колдунов. Порой они оказывались на грани потери сил и сознания и готовы были прекратить борьбу, но страх перед Курыханом заставлял продолжать изнурительную пляску, уже похожую на конвульсии. Особо тяжко приходилось старому хромому шаману по прозвищу Волчий Хвост. Потому что, как говаривал когда-то отец, он родился с настоящим волчьим хвостом и, значит, был наследным шаманом. Едва научившись ходить, он получил от отца бубен и шапку, к макушке которой была прикреплена золотая фигурка волка, дух которого отныне будет оберегать владельца. Обычно каждый шаман ищет своего духа, пока он знаками не проявит себя. Но Волчий Хвост получил покровительство духа с рождения и рано постиг премудрости шаманской науки. Он верно прослужил великому печенежскому князю Нудыхану, а теперь, несмотря на возраст, как талисман его возит с собой наследник Нудыхана, молодой Курыхан. Посему нельзя покрыть позором не только свою седую голову, но и всех глядящих на него духов предков. И старый шаман совершал пляску, похожую на волчьи прыжки, и, превращаясь в зверя, совершал бег по невидимому смертным миру духов, прося их помощи в этой необычной схватке. Он волк, он родился со знаком волка, а волки лучшие следопыты и охотники! К утру наконец злой дух отступил, и старый шаман вначале смутно, а затем всё яснее узрел путь, которым следовало пройти.
Кратким был тот миг, будто случайный солнечный луч выхватил из темноты образ и вновь скрылся во мраке.
Утром дозорные сообщили, что печенежские тьмы ушли быстрым скоком к полуночи.
«Выходит, удалось-таки нам с отцом Чернигой одолеть шаманов и направить с их помощью печенежскую конницу по ложному следу», – удовлетворённо подумал про себя Великий Могун.
Прошла большая часть второго дня, а обоз урусов так и не был обнаружен ни в том месте, где указали духи, ни поблизости. Волчий Хвост первым понял, что духи впервые обманули его. Они перестали говорить с ним или это он, Волчий Хвост, стал глух к их речам? Впрочем, это уже всё равно. Волчий Хвост представил, как разгневается великий Курыхан, какими уничижительными словами и насмешками встретят его позор воины, ещё вчера с благоговением глядевшие на великого шамана. Могут убить или прогнать, как старую больную собаку, и поделом, потому что духи отвернулись от него! «А может… – старый шаман прикрыл очи, стараясь уловить мелькнувшую мысль, – может,кто-тоотвернул его взгляд от истинного пути? Чья-то чужая сила и воля заставила зреть ложные образы?» Волчий Хвост заволновался. Он вспомнил, каким тяжким было ночное камлание, сколько сил пришлось отдать на сражение со злым духом. Теперь очевидно, что злой дух был не один, ему кто-то помогал! И если этоткто-тоумеет управлять духами и отводить взгляд, то он – великий шаман, могучий шаман!
Волчий Хвост остановил воз, слез и поковылял по траве дальше в степь. За ним неотступной тенью последовал молодой шаман.
– Принеси бубны и посох, – остановившись, обронил Волчий Хвост. – И шаманское питьё из грибов, – добавил он. – Я должен отправиться в страну духов.
Старый волк, прихрамывая, трусил по узкой тропе, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Он внимательно читал знаки и был преисполнен решимости: всё просто, он должен встретиться с противником и победить его или умереть, другого выхода нет!
Очень скоро волк почувствовал, что он не один на тропе духов. Средь рваных клочьев тумана появлялись и снова нехотя растворялись чьи-то неясные тени, иногда возникали странные, никогда прежде не виданные образы полуптиц и полузверей. Вот раз и другой пролетела большая сова и в упор человечьими глазами взглянула на бегущего по тропе волка. Он напрягся от этого взгляда, но скоро понял, что это не его противник. Из многих знаков следовало выделить нужные, чтобы найти того, кто сбил его в прошлый раз с правильной дороги. Вот снова чья-то неясная тень впереди, на этот раз излучающая сияние. Волк замедлил шаг, но свечение сместилось в сторону, а потом и вовсе взметнулось вверх, превратившись в подобие птицы с женским лицом и даже, кажется, женской грудью. Прямо из-под ног шмыгнул кот и, как показалось волку, что-то пробурчал. У корней росшего возле тропы дуба затаилась змея, а на ветке сидела, качаясь, призрачная дева с зелёными волосами. Знаки, знаки – их много. Как разобраться, где истинные? Это делать всё труднее. Вот снова пролетела сова с человеческими глазами. Старый волк зарычал на неё, оскалив клыки. Он чувствовал, что кто-то сильный и опытный идёт следом и это он путает знаки. Волк остановился. Потом вдруг завертелся на месте, словно пытаясь догнать собственный хвост. От этого коловращения всё вокруг слилось в серую пелену. И в этом сумраке, как бы выделенная сумасшедшим вращением, проявилась одна тень, которая не растворялась. Она росла и наконец приобрела смутные очертания коня. Волк остановился. Теперь он знал образ противника.
Тропа вывела к небольшой площадке, справа и слева от которой громоздились отвесные скалы. Впереди – обрыв, чёрная бездна, назад – дорога только тому, кто победит. Волк шёл осторожно, потому что чувствовал – вызов принят. И снова всё его существо напряглось в ожидании, – кто увидит противника первым, тот сможет нанести первый удар.
В это мгновение сзади послышался звук, как будто молотом ударили по камню. Волк повернулся и сразу увиделего.Бархатно-чёрный, как сама ночь, конь с короткой седой гривой возник из клубящегося тумана. Упрямый изгиб шеи, тонкие нервные ноги, бездонные глаза со сверкающими в них искрами огня. Только на короткий миг волк увидел противника ясно и чётко. Затем туман сгустился и скрыл очертания коня, превратив их в смутную тень. Но это было уже неважно. Оба противника были сильны и опытны и доверяли больше внутреннему чутью.
Они закружились как бы в медленном танце, глядя чуть в сторону и отмечая друг друга боковым взором. Волк – хищник, он первым должен броситься на врага. Вот конь чуть замедлил свой бег, и волк метнулся наперерез, одолев расстояние в два прыжка. И вдруг в голову словно ударила молния, он увидел яркую вспышку, после которой наступила темнота. Конь успел повернуться задними ногами и нанести молниеносный удар копытом. Если бы схватка происходила не в мире теней, то старый волк навсегда остался бы лежать с раскроенным черепом. Но в стране духов тело ничего не значит, здесь существуют и сражаются силы воли.
Волк пришёл в себя и увидел, что он, широко расставив лапы, стоит, пошатываясь, у края пропасти. Не новичок в стране духов, волк знал, что тот, кто окажется в бездне, больше никогда не вернётся в мир живых. Таков закон. Проигравшему нет обратной дороги из мира духов.
Но отчего противник не добил его в состоянии беспамятства? «Ага, шаман урусов хочет показать своё благородство, ждёт, когда я смогу защищаться, – понял Волчий Хвост. – Значит, его можно обмануть…»
Делая вид, что ещё не полностью пришёл в себя, волк неожиданно сделал бросок, будто сорвавшаяся с тетивы стрела, и вцепился клыками в чёрный бархат шеи коня. Тот заржал, рванул в сторону, но было поздно. Из раны на шее алыми струями побежала кровь. Не в состоянии достать противника своими страшными копытами, конь бился, вставал на дыбы и, мотая окровавленной шеей, пытался сбросить врага. Но тот мёртво держал хватку, хотя всё вокруг вертелось в сумасшедшей круговерти. Волчьему Хвосту казалось, что они оба уже летят вниз с обрыва. Напряжение противников достигло предела, и тела обоих стали будто каменными. В этот миг над ними снова пролетела сова с человеческими глазами. Волк почувствовал, что чёрный конь перестал метаться в дикой ярости, а его необузданная сила как бы вошла в спокойное русло. Мышцы обмякли, кожа стала податливой и гладкой. Железные челюсти волка, сжимавшие тугую плоть, почувствовали, как она выскользнула из пасти, а когти вышли из ставшей податливой кожи. Конь ещё раз мотнул шеей и сбросил противника наземь.
Волк собрал все силы и, оправившись после падения, сумел отползти от края обрыва. Из раненой шеи коня стекала кровь и тут же исчезала, не оставляя никаких следов. Не обращая внимания на рану, противник вновь принял боевую стойку, и они ринулись друг на друга.
Волчий Хвост дрался отчаянно, как никогда в своей жизни. Но и конь не уступал волку. В неистовых порывах они сражались у самого края бездны, рискуя всякий раз улететь туда вместе с врагом. В какой-то миг Волчий Хвост почувствовал, что на этот раз ему не уйти из страны духов. Осознав это, он замер и тут же был сметён страшным ударом чёрного коня с огненными глазами.