Хазария
Шрифт:
А жрец Чернобога, приняв в себя ещё одну боль, глядел в ночную Сваргу и видел, как гаснут в ней золотые пульсирующие нити жизней. Одна из таких нитей привела отца к сыну, и тем исполнила его последнее желание.
Нити всё истончались и гасли, а высоко в тёмном небе зажигались всё новые и новые звёзды.
Часть третья
Знак Мары
Глава 1
Яссы
Лета 6473 (965), лета 6474 (966)
Схоронив после сражения с печенегами убитых и насыпав им высокий курган, русская дружина приводила себя в порядок.
Воины мылись в Непре, стирали потные рубахи и сушили их, разостлав на траве.
Святослав сидел на земле также без рубахи, и жаркий Хорс обжигал загорелые плечи князя. В небе было ни облачка, вся трава в степи пожелтела и высохла.
Стременной принёс мех свежей воды, Святослав с наслаждением испил и умылся.
– Ох и добрая вода! Откуда такая?
– Да криницу нашли недалече.
– Надо бы тут посад поставить, блюсти за печенегами, – промолвил князь, обращаясь к Притыке.
– Сделаем, княже! И назовём его Криничный, – одобрил темник.
– А где сын твой? – спросил Святослав.
– Ранен он, уехал на могунском возу в Киев.
– Скоро и мы дома будем, – отвечал князь, глядя перед собой синими и глубокими, как вода в кринице, очами.
– Никак всадник скачет? – Притыка приложил ладонь к глазам, загораживаясь от солнца. – С доброй вестью или худой?
Всадник оказался гонцом от танаисского тиуна, и принёс он недобрую весть, что не успел Святослав уйти, как койсоги сроились с яссами и кабардинцами и напали на Ейскую дружину, которая была оставлена строить русский град, и та дружина отошла и укрылась в Танаисе.
Князь повернулся к сигнальщику:
– Труби построение!
Когда дружина выстроилась, Святослав сказал, сверкая очами:
– Думал вам мир дать, друзья мои храбрые, а выходит – опять надобно потрудиться. Проучить врагов ещё раз, и другой, и двадцать раз, если надобно, пока не втемяшится им накрепко, что вовек не взять им в сети русских соколов и не ухватить за хвост славянских пардусов. А покуда не угомонились – будем наказывать! За то, что слова не держат и чести воинской не берегут. Всё разумею, что устали вы за долгий и трудный поход. Потому не могу принуждать силою, – ежели кто желает отдыха, может спрашивать у начальника разрешения на отпуск и нынче же отправляться в Киев.
– О чём речёшь, княже? – раздались выкрики. – Куда ты идёшь, туда и нам самим Перуном идти велено!
– Кто устал, пусть на коне подремлет!
– А на поле сечи, мечом проткнутый, и навек успокоится!
– Где ты, там и мы, княже! – слышались взволнованные голоса.
– Узнаю, храбрецы мои, ваш клёкот орлиный, узнаю шипенье сердитое, а иного от вас и не ожидал! Что ж, пойдём гулять на яссов! – улыбнулся Святослав.
И дружина отвечала ему громогласными криками. А потом подбегали воины, поднимали Святослава на щиты и несли, крича:
– Слава!
– Слава! Князю нашему вечная слава!
И горели их очи огнём ярым. И в исступлении стали друг с другом биться за честь держать князя, и некоторые падали на землю, а другие по ним шли не глядя. Темники кричали, но воины их не слушались. И тогда Издеба с Огнедаром за мечи схватились.
– Воины не слушаются! – вскричал Издеба. – Что ты за темник, который выпустил подчинение слову?
– Это я есть негодный темник? – вскинулся Огнедар.
И скрестились мечи темницкие, зазвенела булатная сталь.
Увидев это, князь спрыгнул на землю, схватил свой меч и стал биться с обоими, крича:
– Стой, Издеба! И ты, Огнедар! Ежели воины ряды спутали, верность свою мне доказывая, то с чего вы за мечи ухватились? Я виновник беспорядка, с меня и спрос!
Темники остановились, опустили мечи. А Издеба сердито ответил князю:
– Да, виновник. Но как тебя накажешь? Ведь не послушаешься…
Дружина между тем успокоилась, и воины, уже смеясь, стали в ряды.
– Если виновен – послушаюсь, – отвечал Святослав. – Говори наказание, только погромче, чтобы все знали!
– Тогда слушай, княже! – возвысил глас осерчавший Издеба. – Наказываю тебе нести дозор в шуйском дозорном полку вместе с прочими воями. Одесную поворо-тись, един-два! Кроком… рушь!
Святослав выполнил команду и зашагал к шуйскому дозорному полку.
Издеба, проводив его взглядом, обратился к дружине:
– Глядите у меня, соколики! Ежели ещё что утворите, взгрею как следует! – И, сердито махнув рукой, крикнул: – Одесную по три! За Дон, борзым кроком… рушь!
И дружина рысью двинулась на восход.
Целый день князь нёс службу в дозорном полку, и лишь на вечерней заре явился с докладом к Издебе, и получил от него отпущение.
И вечером по сотням начальники указывали всем воинам:
– Князь наш в бою начальник, а в походе правит старший темник, которому и князь подчиняется. Потому днесь был наказан Святослав воеводой Издебой. Так что блюдите ряд, дабы избегнуть вам гнева темницкого!
И молвили между собой дружинники:
– Князь темнику подчиняется, потому как сам ему силу дал и отменить её неволен!
И с этого дня ещё крепче любили Святослава.
На третий день дружина дошла до Танаиса, переправилась через синий Дон и быстрым скоком пошла на восход. Там, в широкой степи, и увидели они неприятеля.
Святослав велел строиться в боевой порядок.
– Темник Издеба пойдёт одесную от меня, Огнедар – ошую, а Притыка – со мной! Становись!
Когда конница выстроилась, князь провозгласил громким гласом:
– Мечи вон! Пр-рямо на врага! Р-рушь!
Взорвался крик за Еей-рекой, пыль встала жёлтым облаком над бескрайней степью.