Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!»
Шрифт:
– Туда, – махнула она рукой. – Такие битвы зачастую решает один удар, почти случайный. Я хочу узнать, не представится ли такой случай и мне сейчас.
– Я с тобой! – немедля заявил волк.
– Нет. Оставайся здесь, с асами. Если что – выводи их, только не к главным воротам. Там по-прежнему рыцари с ведьмами.
Волк совсем по-человечески вздохнул.
– Будь по-твоему, сестрица. Хотя не пойму, почему они нас просто не окружат?
– Наверное, хотят, чтобы мы просто убрались бы отсюда, – пожала плечами валькирия. – Волшебница Сигрлинн ведь предлагала отцу бежать…
– Не дождётся! –
– Именно, братец. Не дождётся.
Кипящий Котёл ликовал, выбрасывая высоко вверх пенные гейзеры. Тьма бурлила и пенилась, её волны смыкались над Источником и вновь расступались. Ракот Восставший, Ракот Владыка Тьмы – уже не «бывший» – недвижно висел над ним, чёрный вихрь среди черноты.
Он сделал первый шаг. Он овладел первичным правом повелевать. ею. Он вернул себе, пусть пока и частично, власть над Тьмой, он мог приказывать ей. И, сделавшись Владыкой не из Истинного Мага, одного из многих в Поколении, но из Нового Бога, он чувствовал, что способен на куда большее, чем одно лишь творение бесчисленных Тёмных Легионов.
Конечно, Тёмные Легионы – это уже много, очень много. Во всяком случае, они помогут удержать Обетованное. Но потом ему, Ракоту, нужно будет идти дальше. В своё время для победы над Ямертом одних лишь Легионов ему не хватило…
О да, он понемногу, без лишней спешки, творил их вновь. Творил с целью помочь брату справляться с натиском хоть бы и тех же быкоглавцев, запродавших, судя по всему, души то ли Дальним (скорее всего), то ли ещё кому.
Он творил их в силу доступности для него Тьмы. Не перенапрягаясь, не пытаясь смешать и возмутить магические потоки, довольствуясь той частью Мрака, до которой мог дотянуться. Гнёзда и выводки чудовищ возрождались по всему Упорядоченному, но сейчас он мог много, много больше. Несравнимо больше.
Теперь у него был не только Кипящий Котёл, нет, а сами эманации Тьмы, её манифестации. И да, теперь он поступит по-иному, когда тут и там, во мрачных мирах вновь начнут поклоняться ему. Поклоняться ему, возводить храмы ему – повсюду. Теперь, будучи Новым Богом, он сумеет предотвратить… кровавые кошмары, он не допустит гекатомб человеческих жертв в свою славу, мучений слабых, их пыток, ужаса и смерти.
Он будет богом воинов, а не палачей.
Они будут сражаться в его честь, и он позаботится о своей собственной, проклятье, Валгалле!
Гм, не забыть бы о валькириях, что станут управляться там, приводить героев и чествовать их…
И Райна сделалась бы их предводительницей!
Эх, мечты…
Но пока у него есть лишь его Легионы, и окружённое врагами Обетованное, да брат Хедин, заключённый в темницу его собственных чар…
Охранные и сторожевые заклятия вытягивались стройными рядами. Пусть никто не дерзнёт приблизиться к ним, даже Сигрлинн, даже брат Хедин – до срока.
Ракот пел, вернее рычал, старый, низкий, словно из одних басов, марш орков, что те любили орать на его службе. Тьма вокруг Котла обретала формы. Алые глаза вспыхивали во мраке – во множестве; воинство
«Держись, брат, я иду!»
Глава 4
Новые обязанности Матфея Исидорти и впрямь оказались не слишком обременительными. Как и велел господин Кор Двейн, бывший клирик справился на кухне, что позволено знатной пленнице, а что – нет, после чего отправился к ней, захватив большой кувшин холодной воды и – после краткого размышления – бутыль красного вина с бокалом тонкой работы. Слуги равнодушно глядели на его приготовления, и отчего-то Матфей жарко покраснел.
А. Понятно. Изначально пальцы его потянулись ко второму фужеру.
Он поспешно, точно обжёгшись, отдёрнул руку. И взял с собой только один….
У господина Кора Двейна заклятия сбоев не давали. Матфей в точности следовал инструкциям волшебника, и, не успев и глазом моргнуть, очутился на серой шелковистой траве, под клубящимся синим туманом, пронизанным огнистыми червями.
Царица Теней сидела, целомудренно опустив на грудь волну чёрных волос и поджав под себя босые ноги. Руки она положила на колени, словно стараясь прикрыться. Получалось это у неё по-прежнему плохо, и Матфей с трудом заставил себя смотреть ей в глаза, а не на полунагие бёдра.
– В-вот, – выдавил он наконец. – В-вода. И… и вино. Тебе.
Пленница благодарно улыбнулась и кивнула.
– Вода и вино. Спасибо тебе, ученик Матфей.
– Я хотел также спросить, какой еды тебе бы желалось…
– Ничего особенного. – Она слегка пожала плечами, и ресницы её затрепетали. – Немного фруктов, если не трудно. Самых обычных. Зелёных яблок. У господина Кора Двейна наверняка ведь нет в них недостатка?
– Недостатка нет, – с трудом выговорил Матфей, сглатывая и глядя себе под ноги. – Яблоки, зелёные, хорошо. Я принесу. Но, может, чего-то ещё? Мяса? Хлеба? Сыра?
– Дорогой мой тюремщик, твой наставник совершенно прав. Еда для меня не имеет большого значения. Хотя этому телу, действительно, станет несколько легче. Хлеба и сыра тогда, если можно.
– Можно, – отрывисто сказал Матфей, не дерзая взглянуть лишний раз на розовые покатые плечи и стройные ноги, на маленькие ступни с поблескивающими ноготками пальцев, которые так хотелось поцело…
«Ты ума лишился!» – заорал он на себя.
– Хорошо, – проговорил он снова. – Яблоки, хлеб и сыр. Я скоро вернусь.
И действительно вернулся – с плоской чашей, полной яблок, деревянной дощечкой с нарезанным сыром и свежим хлебом.
– Спасибо тебе, Матфей, – ласково взглянула Царица Теней. – Я попросила бы тебя и ещё об одном… но не знаю, разрешил ли тебе подобное твой господин…
– Что именно? – выдавил Матфей, не решаясь поднять глаз. «Скоро, – подумал он, – я все до единой складки и швы на собственных портах изучу…»
– От моего платья остались одни воспоминания, – вновь улыбнулась она. – Я не хотела бы… смущать тебя. Прошу, нельзя ли мне попросить хоть что-то, прикрыть… э-э-э… мою почти полную наготу?