Хелл
Шрифт:
Третье приглашение к Крису, на авеню Монтень. Обычное «до» перед ужином «У Дьепа»: несколько стаканов вина, несколько доз — подготовка перед тем, как отправиться туда.
Я даже не раздумываю, принять ли мне четвертое приглашение на ужин, организованный продюсером порнографических фильмов, он увлечен Викторией и хочет познакомить нас со своими актерами.
В этом приглашении ценно только одно: значит, я и правда пользуюсь спросом.
И вот результат: четыре приглашения на ужин, все одно другого занудливее, и я не знаю, что же мне делать. Я люблю
Пожалуй, я поступлю разумно, если останусь дома. Но сомнение не оставляет меня, и я звоню Виктории.
— Хелло! — кричит она на американский манер.
— Это Хелл. Как дела?
— Хелл, darling[18],наконец-то, я уже готова была создать группу розыска, ведь я включила тебя в число самых-самых VIP, а ты звонишь только тогда, когда тебе…
— Викки, дорогая, у меня серьезные проблемы и мне плевать на твою группу розыска, как на мои первые штанишки от Ла Перла. Что вы делаете сегодня вечером?
— Мы идем к Крису промочить глотку и напичкать нос, потом в «Кабаре» промочить глотку и набить полный нос, потом в «Куин» промочить…
— К Крису я не пойду.
— Почему, Хелл, у тебя сложности с моим дружком?
— Заткни свой фонтан, с твоим дружком познакомила тебя я. Я очень люблю Криса, но не хочу видеть ни его закадычного друга Джулиана, нью-йоркского дауна, ни его закадычного друга Бенжи, лучшего кандидата в Сент-Анн на этот год, ни А., моего «бывшего», ни Б., моего «бывшего», ни других ничтожных наркоманов, с которыми он постоянно якшается. Сегодня мне хочется просто поговорить, понимаешь?
— Понимаю. А вот мне хочется сегодня заняться любовью.
— Займешься этим после.
— Погоди, Хелл, ты же прекрасно знаешь, что Крис способен на это только часов до одиннадцати, а потом его так развозит, что он уже не мужчина…
— В таком случае, иди туда без меня.
Я кладу трубку.
Зачем все? Я хожу по бутикам и по барам, без конца покупаю случайные шмотки, которые не создают ансамбля, надеваю их на званые вечера или на танцы, где пьют и даже не разговаривают друг с другом, откуда возвращаются в одиночестве или с кем-нибудь совсем чужим, а мир катится в пропасть.
Моя жизнь похожа на прогулку в машине по Парижу в четыре часа утра, когда смотришь на пустынные улицы, слушаешь дешевые песенки, оплакивающие ничего не стоящую любовь.
Андреа в своей машине всегда слушал Игги Попа «Ночь в клубе» и из группы «INXS» — «Ты нужна мне сегодня вечером…» или группу «Рейдиохед», главным образом их «Крип» и«Высокий и бесстрастный», еще он обожал Стинга и группу «U2», хотя и не признавался в этом.
Я приучила его к нашей музыке, открыла для него «Жестокое
Когда Андреа был маленький, его отец ушел из дома и поселился в отеле «Ритц»… Как-то ночью Андреа проснулся, тайком вышел на улицу, добрался до «Ритца» и привел отца домой. Ему было восемь лет.
Сейчас ему двадцать два года, он нашел себе какую-то дурочку, невзрачную блондинку, необыкновенно «примерную девочку». И теперь в Париже со мной разговаривают как с вдовой. И в приветствии «добрый день» звучат нотки соболезнования.
Это конец.
Каникулы я провела словно в тумане. Сен-Тропез, Ибица, потом Бали с родителями. Делала вид, что мне весело, что я развлекаюсь, пила и развратничала с утра до вечера, даже на пляже, даже в лодке. Катилась по наклонной плоскости… Все, что я делала во время каникул, я предпочитаю забыть.
Две недели назад Андреа позвонил мне. Мы не виделись три месяца. Он хотел узнать, что у меня нового. Что нового?
Мы договорились встретиться в полночь в баре отеля «Пренс де Галь», были уверены, что знакомых там не окажется.
Я пошла туда, нарядившись во всё цвета беж, не один час потратила на макияж, чтобы скрыть синяки под глазами и грустное выражение лица, сотворила себе ослепительнуюулыбку.
Когда я приехала, он уже был там, все такой же, в черном костюме, вид непередаваемый. Он читал «Философию в будуаре», водка с тоником стояла перед ним нетронутая.
Изображая из себя потаскушку, я одну за другой выкурила несколько сигарет, с отсутствующим видом вертела головой, оглядывала бар. Два саудовца подошли поздороваться со мной.
Андреа рассказывал мне о том, как он провел каникулы на Майами, о судебном процессе своего отца.
В этом тихом баре, среди бесцветных людей, мы были двумя бесцветными личностями, и в наших душах ничего не всколыхнулось. Тогда я встала, схватила его за запястье и потащила на улицу, к его машине.
— Ко мне.
Это все, что я сказала.
Он включил музыку, я выключила ее, и мы доехали в тишине, ее нарушало только урчанье мотора.
С лихорадочной торопливостью мы разделись и предались любви. Увы, так недолго.
Потом он спокойно рассказал мне, какие чувства он испытывает к своей дурочке, какие чувства, «как он тогда поверил», испытывал ко мне, сказал, что мой уход — это счастье, ибо наша связь была ошибкой, мы оба ошибались, но он все же рад, что сегодня вечером мы разбили лед между нами и в будущем, он надеется, сумеем сохранить дружеские отношения.
— Диана — женщина моей жизни, Диана — мать моих детей.
Он что, хочет, чтобы я завыла? Даже нет, ему просто на меня наплевать. Он так влюблен в свою бесцветную ломаку, что ему все равно, с кем говорить о ней.
Что ж, не повезло, значит, в этой постели сейчас только я одна, и я до крови впиваюсь ногтями в ладони, чтобы заглушить боль, она все сильнее затопляет меня, я приговорена слушать из уст любимого мужчины панегирик своей сопернице, и это после того, как отдалась его усталым объятиям.