Хент
Шрифт:
«Мы стараемся…» — повторил про себя Салман, — но кто это — «мы»?
Эфенди продолжал:
— Я очень обрадовался, услышав о ваших намерениях, господин Дудукджян, а потому выражаю вам свою благодарность. Наш народ находится во мраке; нужно просветить его. Это может сделать только школа. Пусть не смущают вас беспорядки последних дней. Не надо падать духом: начало всякого доброго дела бывает горько. Во мне, как в земляке, вы найдете сочувствие и поддержку; примите же мои маленькие услуги. Я сейчас еду по делам в соседнюю деревню, а утром, как только вернусь, сам лично заставлю крестьян рыть фундамент. Здесь никто не посмеет ослушаться Томаса-эфенди.
— Благодарю вас, эфенди, — ответил Салман. — Но вы так заняты, что я не хочу отнимать у вас драгоценное время.
— Пустяки, — самодовольно произнес сборщик, — для доброго дела всегда найдется время.
Он полол руки молодым людям и удалился.
— Нахал!.. Мошенник!.. — сказал ему вслед Вардан.
— Иногда приходится пользоваться услугами и таких людей, — сказал Салман.
— И ты ему поверил? Кто знает, какие у него дьявольские замыслы!..
Молодые люди подошли уже к дому отца Марука.
— Хорошие иголочки… цветные ниточки… славный бисер… — послышался голос коробейника, проходившего по соседней улице.
— Вардан, отложим до другого раза визит к попу, — сказал вдруг Салман.
— Почему?
— Мне надо купить кое-что у этого коробейника. Вардану показалось смешным неуместное желание товарища.
— Идем, есть одно дело… — сказал Салман таким тоном, что Вардан молча последовал за ним.
Молодые люди свернули на соседнюю улицу и стали издали наблюдать за коробейником. За ним бежала куча ребятишек, крича: «Дай нам кевы [32] , дай нам кевы». Он достал из короба немного кевы и раздал ее детям.
32
На востоке в обычае жевать мастику и смолу, которые называются кевой. (Прим. пер.).
— Я видел этого коробейника с неделю назад в ближайших от Вана деревнях, — сказал какой-то крестьянин своему соседу.
— Да эти коробейники бродят всюду, — ответил ют. — Но какое у него страшное лицо, смотри, Григор. Не хотел бы я встретиться с ним ночью! Точно дьявол!
Хромой коробейник долго блуждал по улицам села. Иногда его звали в какой-нибудь дом, чтобы купить разной мелочи, и держали целый час. Случалось, он открывал короб на улице, и толпа крестьянок, окружив его, долго с ним торговалась. Но как только стемнело, коробейник вышел из села. Сойдя с проселочной дороги, он направился к оврагу, довольно глубоко изрытому весенними ливнями. Шагал он, как раньше, медленно, — очевидно, короб его был очень тяжел, но не хромал, как днем. Коробейник сошел в овраг, опустил свою ношу на землю и, приложив два пальца правой руки к губам, несколько раз свистнул. (Кстати заметим, что остальные пальцы на этой руке были отрублены). Через несколько минут спустились в овраг Вардан и Салман. Последний кинулся к коробейнику и долго не выпускал его из своих объятий.
— Теперь сядем, — начал Салман, — ну, расскажи, как торговал?..
— Очень хорошо! — весело ответил коробейник. — Весь Васпуракан наводнил своим товаром…
— Конечно, бесплатно?..
— Ну да, я раздаю этот товар даром… Вардан слушал их с удивлением.
— Теперь ты понимаешь, — спросил его Салман, — что ящик моего друга имеет два отделения, как ящики фокусников?
— Интересно знать, что хранится на дне этого секретного ящика? — спросил Вардан.
— Оружие…
Вардан понял наконец, кто был этот коробейник, так как несколько дней назад Салман говорил о нем намеками. Вардан тоже обнял его.
Этот человек был Мелик-Мансур.
XXV
Даже великие люди имеют свои слабости. Томас-эфенди хотя и не принадлежал к числу великих, но в провинции Алашкерт считался большим человеком, — «где нет льва, там и лиса крупный зверь». При всей его практичности и расчетливости, Томас-эфенди имел и свои маленькие слабости. Проводя дни в исполнении служебных обязанностей, он любил кутить по ночам. Подобно турецким чиновникам, он напивался и, окружив себя музыкантами, заставлял плясать девушек и мальчиков. Куда бы он ни являлся, двери любого дома были для него открыты. Кто мог не принять такого важного гостя! Напротив, каждый крестьянин считал себя честью, если у него гостил Томас-эфенди, угождал, прислуживал ему, и хотя это было связано с расходами, он радовался уже тому, что Томас-эфенди станет после этого благосклоннее относиться к гостеприимному хозяину.
Как-то вечером явился в дом одного бедного крестьянина сельский десятник с вестью, что Томас-эфенди собирается к нему в гости. Хозяин дома, плотник, занимался починкой разных земледельческих орудий, а потому часто уходил в другие деревни на заработки. И в этот раз его не было дома. Жена ответила десятнику, что без мужа она не может принять гостя.
— Мужа нет дома, но дом-то ведь стоит на месте! — грубо ответил десятник.
Эти десятники для крестьян настоящие бичи небесные. Служа должностным лицам, они, подобно охотничьим собакам, имеют прекрасное чутье и знают, как разыскивать добычу.
Жена плотника растерялась и не знала, что сказать.
Десятник, не дожидаясь ответа, повернулся уйти и уже на ходу бросил:
— Эфенди пожалует, когда зажгутся огни.
Бедная женщина стояла убитая, не зная, как ей быть. Принимать гостя-мужчину, когда мужа не было дома; считалось для женщины позором. Наконец, подумав немного, она пошла к своему соседу Ого.
— Брат Ого, — начала она, — сельский десятник известил меня, что Томас-эфенди придет к нам в гости сегодня вечером. Мужа моего нет дома, я прошу тебя, ради бога, приходи ко мне и прими его, как следует.
— Что это такое? — воскликнул тот сердито, — разве в селе нет другого дома?
— Я тоже не понимаю, — ответила женщина с горечью, — десятник передал такой приказ.
Сосед Ого обещал прийти и принять гостя.
Томас-эфенди был хорошо знаком с этой местностью и умел выбрать дом, где удобно остановиться на ночлег. В этом отношении он был довольно разборчив. Ему хотелось бы, чтоб хозяин дома был беден и глуповат, а если не глуховат, то, по крайней мере, чтоб любил выпить (два качества, мало отличающиеся друг от друга), а самое главное — в доме должна быть красивая женщина, глядя на которую эфенди мог бы наслаждаться.
Сегодняшний выбор ночлега, казалось, не вполне отвечал этим требованиям: хозяин дома, мастер Петрос, был скромным и трудолюбивым ремесленником, человеком неглупым и пить не любил. Однако в главном эфенди не ошибся: хозяина дома не было, жена его была лицом недурна, взрослая же сестра ее по красоте считалась первой на селе.
В лачужках засветились огни. Жена Петроса, Сусан готовила ужин, сестра ее, молоденькая Варварэ, жарила на масле цыплят. Сосед Ого отдавал им распоряжения, чтобы все было в порядке для приема почетного гостя.