Хент
Шрифт:
Разговор их прервал хозяин дома, который принес рахат-лукум и свежий измирский инжир. Поставив угощение на стол, он проговорил:
— После обеда приятно закусить сладким, — и поспешно вышел.
— Видно, добряк этот старик, — сказал вслед ему офицер. — Удивляюсь, как это он принял в своем доме таких людей, как этот русский шпион и константинопольский бунтовщик.
— «У осла длинные уши, да ум короток», — ответил эфенди. — Если есть на свете глупые люди, так это «добряки». Старик из таких.
Турецкий офицер оказался добрее армянина эфенди.
— Я думаю, — произнес он с некоторым сожалением, — наш паша здорово обдерет этого беднягу.
— Еще бы!.. Дурак тот, кто не постарается извлечь пользу из такой дойной коровы… — заметил эфенди.
— Ты его знаешь? Что он за человек — паша? Я его видел только раз.
— Очень даже хорошо знаю, — самоуверенно ответил эфенди. — Я знаю его еще с того времени, как он был каймакамом Тигранакерта. Там он разбогател и, вернувшись в Константинополь, сделался пашой.
— А какой он человек?
— «Ищет дохлых ослов, чтобы снять с них подковы».
В то время как эфенди и офицер были заняты подобными разговорами, а пьяные солдаты пели, кричали и плясали, невестки Хачо, взяв за руки своих детей, вышли черным ходом из дома и отправились к своим родным. Все плакали — им казалось, что их ведут в плен и они не вернутся больше в этот дом, где так их любили и где они были так счастливы.
Одновременно с ними из ворот дома выехали вооруженные Сако и Его. Несмотря на свою дьявольскую хитрость, Томас-эфенди не догадался арестовать этих двух удальцов, которые были правой рукой Вардана и могли расстроить злые намерения эфенди.
XXVIII
Томас-эфенди еще не достиг своей цели, главное было впереди. Он знал, что Степаник — девушка; это сообщил ему священник, крестивший Степаника, — отец Марук, который однажды во время обеда, выпив лишнее, выдал тайну, хотя был связан клятвой не выдавать ее никому.
С того дня Томас-эфенди полюбил Лала. Но что значила любовь для этого развратника — такое же чувство, как голод и жажда! Наелся, напился и прошла потребность. Эфенди не были доступны возвышенные, идеальные стороны любви. Всегда живя среди турок, он в совершенстве усвоил их нравы: для турка красивая женщина, молодая девушка так же привлекательны, как для детей игрушки. Ребенок развлекается, радуется своей игрушке, пока она не надоест ему, а потом ломает ее, бросает в сторону и требует другую.
Томас-эфенди смотрел на женщину, как на вещь, которую брал для временного удовольствия; но, увидев другую, более красивую, готов был ради нее бросить первую. Последний выбор его пал на Лала. Но зачем старался он достигнуть своей цели такими темными и нечестными путями? Разве он не мог прямо просить руки Лала?
Эфенди действовал последовательно: когда он шел к какой-нибудь цели, у него всегда была своя тактика.
Томас-эфенди был по натуре притеснителем, а такие люди никогда не идут к цели прямой дорогой, они ищут окольные пути. Это — охотники, устраивающие засады, ставящие ловушки и капканы. Желая завладеть невинной девушкой, эфенди старался поставить отца Лала в такое безвыходное положение, чтобы тот был вынужден выдать за него свою дочь. Эфенди смотрел на Лала как на собственность отца и, желая овладеть ею, поступал так, как поступает арендатор, чтобы отнять у крестьянина продукт его труда. Зная хорошо, что крестьянин не отдаст добровольно своей собственности, он старается измучить его и лишить всякой возможности сопротивления.
Таким образом, Томас-эфенди, опутывая старика, завязал такие узлы, распутать которые мог только сам.
Донеся на Хачо и его сыновей как на политических преступников, соучастников бунтовщиков и укрывателей шпионов в военное время, Томас-эфенди преследовал двойную цель: во-первых, оказывая такую услугу турецкому правительству, показать ему свою преданность, а во-вторых, как бы предупредить Хачо: «Смотри, если не отдашь мне Лала, то вместе с сыновьями умрешь на виселице, дом твой будет предан огню, а богатство конфисковано. Лишь я один могу спасти вас и только за такое вознаграждение: прекрасная Лала должна быть моей»…
Все это он в состоянии был сделать, имея в руках доказательства, которые легко могли подтвердить основательность его доноса — наполненный бумагами дорожный мешок Салмана, спрятанный в подвале, ключ от которого находился у него в кармане.
Однако эфенди еще не желал доводить своего злого умысла до конца, так как надеялся, что старик согласится на его предложение. Но он видел перед собой сильного соперника в лице Вардана. С того дня, как Вардан вырвал из рук Степаника трубку, приготовленную для эфенди и с гневом выбросил за окно, с тех пор как Вардан из-за Степаника набросился так свирепо на эфенди, он убедился в том, что Вардан и Степаник любят друг друга. Кроме того, Томас-эфенди знал хорошо, каким уважением пользовался Вардан в семье старика и что все с радостью согласились бы выдать Лала за Вардана, если б он попросил ее руки. Но не будь даже такого согласия, то довольно и любви Лала к Вардану. Контрабандисту ничего не стоило бы поступить с ней так же, как с запрещенным товаром, то есть похитить в одну прекрасную ночь и увезти. У Вардана хватило бы на это и храбрости и умения. Вот о чем думал эфенди. Следовательно, ему нужно было что-то предпринять, чтобы разрушить план молодого человека. Необходимо было под каким-нибудь предлогом удалить его из этого края, и удалить под конвоем, чтобы он не имел возможности взять с собой Лала.
Вот причина, побудившая Томаса-эфенди выдать Вардана властям как русского шпиона.
Но зачем приказал он из сыновей Хачо арестовать только Айрапета и Апо? Разве ему было известно, что они стояли за Салмана? Он не мог подозревать их в этом, потому что не мог допустить и мысли, чтобы армянин крестьянин был способен думать о свободе. Он знал только, что дети старика покорны как «ослы», за исключением Айрапета и Апо, которые, как он давно заметил, ненавидели его всей душой и могли помешать ему жениться на Лала. Поэтому, чтобы заставить их замолчать, эфенди приказал арестовать их.
Вот в какой неизвестности находилась судьба Лала! Ее любили трое, и все они старались разными средствами завладеть ею. Курд Фаттах-бек, этот известный бесстрашный разбойник, хотел открыто напасть на свою добычу, подобно хищному орлу, который спускается с небес и хватает козленка, пасущегося на высоких скалах. Армянин откупщик Томас-эфенди думал, подобно удаву, обвиться вокруг своей жертвы и придушить ее. Вардан, самоуверенный и дерзкий контрабандист, решил похитить Лала, если не пожелают отдать ее добровольно.
Но курдский бек, будучи очень занят военными приготовлениями, забыл на время о Лала. Вардан был удручен заботами о Салмане, и оставался один только Томас-эфенди, который все устроил так, что вполне мог надеяться на удачу.
После обеда напившийся офицер лег спать. Солдаты его оцепили дом. Апо и Айрапет еще не возвращались, и Томас-эфенди нашел очень удобным поговорить сейчас же со стариком относительно Лала. Он оставил уснувшего офицера в комнате и вышел. «Начал — надо и докончить… — сидеть верхом на осле стыдно, но падать с него еще стыднее»…