Хеопс и Нефертити
Шрифт:
Тут раздался звонок в дверь. Папазян пошел открывать.
«Карл пришел», – почему-то мелькнуло у меня в голове.
И действительно это был Непредсказуемый, которого, таким образом, мне удалось предсказать впервые.
Он вошел в комнату по-свойски. Видимо, не раз здесь бывал. Из-под мышки у Карла торчала бутылка армянского коньяка «три звездочки», а в руках был пакет с яблоками. Мы с Карлом сделали вид, что встреча нас не удивила. Оказалось, что Монзиевский и Папазян – старые друзья, еще с
Непредсказуемый уселся за стол и открыл коньяк.
– Понимаешь, Карлуша, это мой бывший ученик, – словно извиняясь, сказал Папазян.
– Я знаю, – сказал Карл. – Именно поэтому я сделал его начальником отдела. Так чего же хочет бывший ученик?
Я, как часто со мной бывает, потерял способность связно говорить и начал мямлить, как выражается моя мама.
– Да я… Со слоном, значит… Мне непонятно…
– Что именно? – спросил Карл.
– Вот-вот! – оживился Папазян. – Объясни, Карлуша, своему сотруднику. Я думал, у вас все знают, да?
– Что ты говоришь, Аветик? – с мягким укором сказал Карл. – Давайте выпьем за нашу Нефертити, которая будет лучшей и умнейшей слонихой в мире.
– Чучело, – буркнул Папазян.
– Ошибаешься, Аветик.
– Электронное чучело, – упрямо повторил Папазян.
– Ну, мы посмотрим. Ладно?.. За Нефертити!
Мы выпили за Нефертити, и Карл, встав из-за стола, принялся расхаживать по комнате, весело поглядывая на фотографии зверей. Затем он потер ладони одна о другую и начал говорить.
– Чем человек отличается от животного? – сказал Карл и посмотрел на носорога. – Разумом? Способностью трудиться? Способностью изготовлять орудия труда?.. Нет, нет и нет! Прежде всего – языком. Наличием второй сигнальной системы. Это раз… Передовая наука, – сказал он гордо, так что сразу стало понятно, кто ее олицетворяет, – передовая наука давно пришла к выводу о принципиальной неразличимости естественного и искусственного интеллекта. Это значит, что мы можем построить машину, не отличимую по интеллектуальным параметрам от человека или животного.
Карл сделал жест рукой, объединяющий зверей на стенах и нас с Папазяном.
– Следовательно, – продолжал он, снова наливая коньяк и возобновляя прогулку по комнате со стаканом в руке, – следовательно, пришла пора распространить вторую сигнальную систему на все живое. Мы не можем научить зверей и птиц говорить. Такие попытки были и закончились неудачей. Но мы можем создать искусственный организм, снабдить его человеческим языком и использовать в качестве переводчика между нами и животным миром. Говорящие птицы, рыбы, говорящие собаки и слоны – насколько они расширят наши возможности и объединят все живое на основе человеческого языка!
Карл сделал паузу, обвел нас взглядом и отхлебнул коньяк.
– Пятая колонна, – сказал Папазян. –
– Я тебе удивляюсь, Аветик, – сказал Карл.
– Обман получается, – твердил Папазян.
– Поразительная узость мышления! – вскричал Карл. – Тебе не нравится торжество разума? Зачем ты цепляешься за идеалистические штучки? Разум настолько могуч, что может познать себя до конца и воспроизвести искусственно.
– Дорогой, ты понимаешь себя до конца?
– Что касается логики мышления – да! – заявил Карл. – Эмоции и желания мне не всегда понятны, но я стараюсь управлять ими. Или пренебрегаю.
Папазян с сомнением почмокал губами.
– Вам-то, надеюсь, это понятно, Тихон Леонидович? – спросил Карл.
– Да! – с готовностью вслух ответил мой разум. «Не совсем», – уклончиво отвечали про себя чувства.
– Ну и прекрасно. А он, – Карл кивнул на Аветика Вартановича, – убедится в нашей правоте после испытаний Нефертити.
– Но почему все же именно слон? – спросил я.
– Достаточный объем для размещения аппаратуры. С миниатюризацией у нас пока еще неважно. Попробуйте-ка сделать искусственного комара, – сказал Карл. – Это первое… Высокий интеллект естественных слонов, избранных для контакта. Это второе. И, наконец, третье – имеется удобный объект для общения по кличке Хеопс в хозяйстве Аветика Вартановича.
– Ох, Карлуша… – покачал головой Папазян.
– За что я тебя люблю? – засмеялся Карл, садясь на тахту рядом с Папазяном и обнимая его за плечи. – Что-то в тебе есть, Аветик, ей-богу! Давай выпьем!
Я шел домой. Армянский коньяк переливался во мне всеми цветами радуги. Я испытывал эйфорию. Идея Карла о контакте с животным миром показалась мне чрезвычайно заманчивой и даже благородной. Это стояло в одном ряду с проблемой контакта между цивилизациями. Электронные звери, не отличимые от настоящих, распространяются по земле, рыбы поплывут в океанах. Они не только собщат нам о своих живых братьях, но и расскажут им о людях на своем языке. Мы объединимся и поймем друг друга до конца.
Перед самым домом дорогу мне перебежала черная кошка.
– У, зараза! – крикнул я, пытаясь догнать и пнуть ее ногой.
Нет, нелегко нам будет наладить контакты!
Когда мы прощались, Папазян шепнул мне, чтобы я зашел к нему завтра в зоопарк. На следующее утро я отправился. Папазян ждал меня в своем маленьком кабинете. Без долгих разговоров мы пошли к Хеопсу.
Был жаркий летний день. В зоопарке бегали дети с мороженым. Возле вольера Хеопса была плотная толпа. Хеопс неподвижно стоял поодаль, глядя поверх людей. Его приманивали булками и конфетами, звали к ограждению, но он оставался безучастен. Хобот Хеопса раскачивался, будто тяжелая цепь.