Хеопс и Нефертити

Житинский Александр Николаевич

С каждым днем облик Нефертити менялся. Пустоты заполнялись внутренними органами, соединенными системой трубок и проводов. По ночам мне снились картинки из анатомического атласа. Но спать удавалось редко. Работа велась в три смены.

Пришлось помучиться с синтезатором речи. К тому времени в титановый череп слонихи уже было вставлено управляющее устройство, синтезатор не без труда засунули в хобот, и мы с Андрюшей принялись его настраивать. Мы ввели в память текст детского стишка и потребовали выдать его

на синтезатор.

В сборочном цехе наступила мертвая тишина. Все уставились на хобот Нефертити, который был примотан куском проволоки к ближайшей водопроводной трубе. Женщины из моего отдела, прослышав, что Нефертити собирается говорить, тоже прибежали в сборочный цех.

Я включил контрольный магнитофон и сказал:

– Пробы синтезатора. Вариант один. Включаю…

В голове Нефертити что-то еле слышно щелкнуло и из хобота послышался простуженный мужской голос:

– Нафа Тафа хр-хр пафет. У-хр-хр в рефку мяфик. Тифо Тафочка – не пафь! Не утофет в хр-хр мяф!

– Это Сидоров из четвертого отдела, – сказала Людмила. – Это его голос.

– Естественно, – пробормотал я. – Он производил первичную настройку синтезатора. И еще при насморке… Андрюша, подкрути высокие частоты.

Андрюша подкрутил потенциометр, и Нефертити сообщила свистящим шепотом:

– Наса Таса тс-тс пасет…

Потом мы услышали, что «наша Таша пш-пш пашет» и так далее.

– Ребята надо сменить голос, – решительно заявила Людмила. – Нефертити все-таки женщина.

– Ладно. Будем настраивать на твой тембр, – сказал я.

Людмила, гордясь, двинулась к синтезатору.

– Наша Таня громко плачет, – сказала она голосом учительницы первого класса.

Андрюша покрутил потенциометры.

После трех-четырех попыток Нефертити произнесла все четверостишье победоносным голосом Людмилы.

– Не утонет в речке мяч! – с выражением закончила она и, подумав, добавила: – Мяч не утонет согласно закону Архимеда.

Мы слегка остолбенели.

– Тише, Танечка, не плачь, крошка, – закричала Нефертити и рассмеялась интеллектуальным смехом Людмилы, который мне порядочно надоел.

Вероятно, Нефертити была потрясена не меньше нашего открывшимися языковыми возможностями. Отсмеявшись, она принялась тараторить четверостишие на все лады с пулеметной скоростью.

– Выруби ее! – крикнул Андрюша. – Не могу!

И тут я понял, что нам предстоят большие трудности. Я подумал, что мысль сделать Нефертити женщиной была опрометчивой. Я выдернул вилку из розетки, лишив Нефертити дара речи.

– Спасибо, Люся, – сказал я. – Вы свободны.

Женщины ушли разносить по КБ весть о потрясающих речевых способностях слонихи.

– Ничего, мы ее выдрессируем, – угорожающе заметил Мыльников.

Андрюша с сомнением покачал головой.

Вскоре внутренности были собраны, и ребята из отдела

оболочек приволокли огромную серую шкуру, которая была похожа на армейскую палатку. Шкура была из мягкого пластика, подверженного искусственному старению. На брюхе она застегивалась на молнию. Когда ее натянули на Нефертити, морщин было более чем достаточно.

На заключительную операцию сборки, которая состояла в установке бивней, снова явился Карл. Он собственноручно привинтил бивни, отступил на несколько шагов и прошептал:

– Конгениально Богу…

Перед нами стоял натуральный слон – совершенно неподвижный, с голубыми, живыми и любопытными глазами, с волосками, торчавшими из толстой складчатой кожи. Удивительно, что он не был похож на чучело, а именно на живого слона, погруженного в полную неподвижность.

– Завтра в девять – полевые испытания, – объявил Карл и отпустил народ. В сборочном цехе остались только мы с ним, не считая Нефертити.

Карл ходил вокруг слонихи, не в силах скрыть восхищения. Он гладил ее по круглым бокам, теребил мягкие уши, привставая на цыпочки, покачивал хобот, который упруго и плавно колебался.

Его волнение передалось мне.

– Знаете, с чего я начал, Тихон Леонидович? – сказал Карл и счастливо взвизгнул. – С мыши Шеннона! На втором курсе института я собрал схему, которая называлась «мышь Шеннона». Это была маленькая тележка на колесах, которая самостоятельно находила путь в лабиринте… Ну, вы этого уже не помните, это было на заре кибернетики. Моя мышь находила дорогу в лабиринте быстрее живой мыши. Не сомневаюсь, что Нефертити превзойдет естественного слона по многим параметрам.

– По каким, например? – осторожно спросил я.

– Она будет сильнее, умнее и надежнее, – сказал Карл.

– Надежнее для кого? – опять спросил я.

Карл непонимающе взглянул на меня.

– Как это? – спросил он.

– Понимаете, когда говорят «надежный человек» – это значит, что он надежный для других людей. На него можно положиться. А надежный слон?..

Карл улыбнулся.

– Идеализм, Тихон Леонидович, – сказал он, дотрагиваясь пальцем до моего плеча. – Надежный человек, надежный слон, надежный автомат суть устройства, способные работать при большом уровне помех.

Карл не ушел домой до утра. Мне было неудобно его покидать, и мы просидели рядом со слонихой в мягких креслах, изредка погружаясь в дремоту, потом просыпаясь, разговаривая за чашечкой кофе и строя фантастические прожекты.

– Мы сотрем все грани, – говорил Карл. – Земля будет населена единым сообществом автоматов, животных и людей. Не исключено, что животные под воздействием наших автоматов освоят человеческий язык. Единый язык и единая совокупность живого и искусственного разума!

– А что это даст? – спросил я.