Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей
Шрифт:
— Скоро все будет нормально, — обещал он, — вот увидите…
Увлеченные новыми заботами, Пола и Ролло оправились, пришли в себя после переживаний, связанных со смертью девочки. Пола видела, сколько стараний приложил Ролло, чтобы найти епископа для Руана. Она понимала, что все это он сделал ради нее, и была ему благодарна. Но их жизнь не стала безоблачной. Их ждали другие испытания. Когда Пола в следующий раз ждала ребенка, у нее случился выкидыш. Чтобы не расстраивать жену, Ролло не сказал ни слова. Пола решила поговорить с епископом и отправилась в Руан. Выслушав ее рассказ, Витто сказал:
— Наберись терпения, дочь моя. Ты не должна воспринимать это слишком тяжело. Вы живете в грехе. Но Господь видит, что ты не могла иначе. У тебя не было выбора. Потеря ребенка —
Пола сидела, тупо уставившись в пол и машинально рассматривала рисунок на керамических плитках. Каждый второй квадратик был черным. Она никак не могла их сосчитать. Шесть черных, семь белых в длину и то же в ширину. Боже, почему дьявол посылает ей такие мысли сейчас, когда она должна все внимание сосредоточить на словах Витто!
— В одном я еще не призналась, — тихо сказала Пола. — Я никогда не оказывала сопротивления Ролло. Я ему отдалась по доброй воле, по собственному желанию. Ведь это грех.
Она ждала ответа, боясь поднять глаза.
— Я очень рад, что это так, — услышала она ласковый голос Витто. — Было бы гораздо хуже, если бы этот норманн был тебе противен.
Она с облегчением вздохнула и впервые смело взглянула в лицо Витто.
— Я выслушал твою исповедь и теперь даю тебе отпущение грехов.
Направившись к маленькому алтарю, он знаком пригласил ее следовать за ним. Пола опустилась на колени, а Витто читал перед нею молитвы. Когда рука епископа опустилась на ее голову, Пола испытала чувство облегчения и успокоения. Слезы сами полились из глаз. Как же глубока в ней потребность в этом таинстве, в этой благодати! И как грешно убивать в себе тягу к святому.
Она, потянувшись за рукой епископа, поцеловала его кольцо. Ей хотелось целовать еще и еще, но он мягко отстранился и помог ей подняться с колен.
— Иди с миром, дочь моя, и пребывай в Божьей благодати. Приходи снова, как только тебе понадобится. Я очень рад, что Господь сохранил твое сердце. Скорее всего, кто-то горячо молится за тебя.
Эти слова больно кольнули ее.
— Я тоскую по своим родным, по своему брату Бернару, — призналась Пола, — и так хочу передать ему привет.
Епископ, слегка прикоснувшись к ее руке, тихо произнес:
— Я понимаю и попробую сделать все, что от меня зависит. А в следующую пасху я надеюсь крестить твоего ребенка. Сильного, живого ребенка.
Пола посмотрела на него с удивлением. Как же епископ мог говорить о таком? Но, справившись со смущением, она низко поклонилась и вышла на солнечный свет…
На следующую пасху епископ действительно крестил крепкого, голосистого ребенка Ролло и Полы, очередную девочку. Если Ролло и был чем-то недоволен, то хорошо это скрывал. И речи не было о том, чтобы отдать ребенка на съедение диким зверям. Наоборот, он подолгу играл с девочкой, забавлялся ее повадками.
— Ну и сильные же у нее ручонки, — восхищался он, когда малышка вцеплялась ему в нос.
Усаживая ее к себе на колени, Ролло частенько приговаривал:
— Это моя дочь, и назовем мы ее Герлог в честь моей матери.
Пола не возражала, хотя считала, что имя для ребенка должно выбирать по имени святого, в чей день ребенка крестят. Поле нравилось, что отец называл девочку своей наследницей, что захотел дать ей имя своей матери. Она уже подобрала другое имя, оно вертелось на языке, но она промолчала. Ролло, вождь норманнов, теперь имел наследницу. Конечно, лучше бы родился сын, наследник, Пола понимала это не хуже Ролло и надеялась, что еще родит сына. В следующий раз надо спросить епископа Витто, какому святому молиться, святому Мартину или Верту? Нет, он, пожалуй, покровительствует тем, кто несчастлив в браке, к нему не стоит обращаться. «Сколько еще всего на свете, чего я не умею, — думала Пола. — Если бы жива была мать в те годы, когда я росла! Мать многому бы научила».
Ролло собирался крестить девочку по-своему, по-датски, то есть окунать в воду. Но Пола сумела уберечь дочку от этого.
После того, как были выпиты чаши по поводу крещения, Ролло сел на коня и куда-то ускакал. Он не знал, что с ним происходит, но чувствовал какую-то непонятную печаль, смешанную с радостью. Ему надо было остаться одному и забыться.
Глава III
Ролло направился к ближайшему лесу. Почти так же, как море, лес был неотделим от лучших минут его жизни. Ролло опустил поводья. Конь неспешно двинулся по заброшенной дороге, через проломанный мост над заросшей речушкой, по просекам и тропинкам и иногда забирался в такую гущу орешника, что приходилось согнуться, чтобы ветки не хлестали лицо. Сквозь раскидистые кроны дубов и буков пробивался тихий торжественный свет. Сухое дыхание золотисто-розовых сосен смешивалось с запахом можжевельника и диких цветов. Лесное безмолвие успокаивало круженье сердца. Ролло думал о своей жизни. Кто он? Изгнанник? Чужеземец? Грабитель и разбойник, который прожил добрую половину жизни, но так и не приобрел хотя бы какого-нибудь маленького городка, который стал бы его собственностью? Конечно, он богат, а вот наследника боги не дали. К тому же, почти все, что он добывал, моментально исчезало. Никто после его смерти не поведет за собой викингов и не напомнит ярлам, кто был Ролло. Конечно, теперь у него есть дочь, но ведь это совсем другое дело. Был бы сын! Уверен ли он, что у него нет сыновей в тех землях, которые он завоевывал? Он нигде не оставался так долго, чтобы дождаться рождения своих детей. Никто из женщин не придет и не покажет Ролло его ребенка. Женщины? Да, честно говоря, он имен-то их не помнит. Пожалуй, остались в памяти лишь те, которых он хотел, но не сумел получить. Неужели о такой жизни он мечтал, когда отправился на Запад со своими людьми? Может, вовсе не нужно было садиться на корабль, куда-то плыть, разбивать лагеря? Он мог бы совершать дерзкие вылазки каждую весну, все захваченное привозить домой и охранять мирную жизнь во владениях своего отца. Мог взять жену, которая нарожала бы ему сыновей, дочерей, если бы…
Когда отец Ролло был в силе, Халланд считался частью датского королевства, но сохранял независимость. В свою очередь, у Дании и Норвегии очень долго был один король или кто-то из королей отвечал за оба королевства; порой было не совсем понятно, какой конунг на самом деле управляет, датский или норвежский. Иногда король Дании или король Норвегии сам называл себя главным. Так кто же правил страной, когда отец Ролло, Гудторм, получил Халланд в наследство от своего отца? Гудторма называли ярлом, но чьим он был ярлом? Ни один из королей не признавал его. Ему ни разу не удалось пожать руку ни одному конунгу. Король Йорик II, владевший датским троном, знал Гудторма как сына своего брата. Но когда Гудторм не ответил послам Йорика и не явился к нему на поклон, осведомители Йорика донесли, что у Гудторма большое войско и что оно не даст в обиду своего хёвдинга. Йорику пришлось смириться. Гудторм остался полным хозяином в своих владениях. Люди Гудторма не зевали и не очень-то ценили родственные отношения с конунгом. Йорик не стал лучше относиться к племяннику после того, как Гудторм начал укрывать молодых датчан, которых король хотел изгнать из страны. Датские острова были перенаселен, так же, как и Скона. Там собралось столько народа, что король и датские ярлы решили кидать жребий и таким образом определять, сыновья каких крестьян должны покинуть страну. Некоторые изгнанники садились на корабли и переплывали в Халланд к Гудторму. В это время оба сына Гудторма, Ролло и Гурим, были уже достаточно взрослыми. Они поддерживали отца и обещали изгнанным датчанам всевозможную помощь.