Хевдинг
Шрифт:
Я непонимающе нахмурил брови.
— Старик один показал, — сказал я. — В родных краях.
Майор медицинской службы Дементьев. Мировой мужик.
— Не хочешь — не говори, — пожал плечами Всеслав. — Но тебя только это и спасло. Да парни твои дотащили бережно, не растрясли.
— Хорошо, — кивнул я. — Бегать смогу?
— От кого-то или за кем-то? — лукаво улыбнулся лекарь. — Сможешь. Но нескоро.
— Ходить?
— С костылём, пожалуй, уже сейчас, — сказал он. — Рана затянулась,
Я бы скорее благодарил свои самогонные аппараты и привычку некоторых бойцов носить алкоголь во флягах вместо воды. Гнали при каждом удобном случае, всякий раз, когда оставались на одном месте надолго. Для себя, на продажу. Некоторые ушлые дельцы уже пытались разузнать у нас секрет самогоноварения, но я оставался непреклонен, и Торбьерну строго запретил сливать информацию на сторону.
— И долго я так валялся? — спросил я.
— Почитай, полмесяца, — сказал Всеслав, и я с трудом удержал рвущееся наружу ругательство.
Две недели восстановления, достаточно быстро, на первый взгляд. Но не в том случае, когда ты платишь за каждый день пребывания в лечебнице. Вот они, острые зубы капитализма.
— Сколько должен? — спросил я.
— Ничего уже, расплатились за тебя, — ответил лекарь. — На вот, оденься.
Я принял у него свёрток, накинул рубаху. Для того, чтобы надеть портки, пришлось лечь обратно на лавку. Почти каждое движение причиняло боль. Одежда висела мешком, как на скелете, и я сперва было подумал, что Всеслав одолжил мне свою, но нет, это была моя собственная.
Всеслав выглянул за дверь, кликнул одного из уличных мальчишек, что-то ему сказал. Я не вслушивался в разговор, я был слишком занят простейшим занятием, которое внезапно оказалось сложнее, чем я думал — подтягивал штаны.
Пояс с мечом обнаружился в уголке, и хоть паутиной Кровопийца ещё не покрылся, но тонким слоем пыли всё-таки зарос. Я почувствовал некоторый прилив благодарности к Всеславу, не за то, что он вытащил меня с того света, а за то, что даже не притронулся к моему мечу. Странные выверты сознания, конечно, но такое мы контролировать не в силах.
Рядом с лавкой стоял костыль из узловатой палки, и я неумело опёрся на него, заново привыкая стоять на двух ногах. Боль сразу же дала о себе знать, и я понял, что на ближайшее время она станет моей постоянной спутницей.
— Сейчас твои придут, — сообщил Всеслав, возвращаясь в избу. — Кто-нибудь. Помогут тебе.
— Хорошо. Спасибо, Всеслав, — сказал я. — Я у тебя в долгу.
Лекарь кивнул, почесал где-то в глубине бороды, пошарил взглядом по своим полочкам и ящичкам, а затем протянул мне плошку с какой-то непонятной субстанцией.
— Вот этим мажь, да повязки меняй, — сказал он. — Рану в чистоте держи, ногу пока не утруждай. Потом уже, после Ярилина дня разминай да без костыля ходи помаленьку.
— Это что? — спросил я, кивком указывая на плошку.
— Мазь. Тайная, — улыбнулся Всеслав. — Ты же мне не говоришь, где кровь затворять учился.
— Ладно, — согласился я.
На пороге избушки вдруг появился запыхавшийся Торбьерн, сияющий радостной улыбкой, следом за ним протиснулись Кьяртан и Хальвдан.
— Брат! Очухался! — воскликнул кузен, и я несколько удивился.
Последние пару месяцев он держался максимально отстранённо от меня, предпочитая общество других воинов. А тут вдруг прискакал самым первым. Но радость его была искренней, это я замечал невооружённым глазом, как и радость остальных, так что я улыбнулся в ответ.
— Бранд! Мы уж думали, всё, нового хёвдинга придётся выбирать! — сказал простодушный Хальвдан.
Будто я не знал о том, как некоторые ещё в Ладоге шептались про то, что им не нравится моё командование, что я мал и глуп и накликаю беду на всех.
— Ты как? — единственный из всех поинтересовался Кьяртан.
— Сойдёт, — ответил я, постучав костылём по земляному полу.
Парни наскоро собрали мои пожитки и помогли выйти на улицу. Солнечный свет резанул по глазам так, что пришлось прикрывать их рукой. Там мы попрощались с лекарем, и потихоньку пошли к постоялому двору, на котором разместилась команда.
Я ковылял с черепашьей скоростью, а остальные вынуждены были подстраиваться.
— Давай помогу, хватайся за меня, — предложил Хальвдан.
— Нет, я сам, — отказался я, хотя каждое движение причиняло боль. Даже с костылём.
Пока мы шли, Торбьерн и Кьяртан наперебой докладывали обо всём, важном и неважном. Как подрались Олаф и Лейф, сколько пришлось потратить на лекаря и проживание, как им пришлось перебраться в чуть менее дорогое место, и так далее. Информационный шум, из которого лишь иногда удавалось вытащить полезные сведения.
— Хререк что сказал? — спросил я.
Больше всего меня волновало именно это. Как ни крути, но мы с Эйриком учинили драку прямо посреди улицы, наплевав на прямой запрет князя.
— О, князь был в бешенстве! — живо воскликнул Торбьерн.
— Он даже сюда приходил, его Всеслав за порог выставил, — вставил Кьяртан.
— Рвал и метал, — добавил Хальвдан.
Я тяжело вздохнул. Кажется, мне скоро предстоит очень неприятный разговор. Проще, наверное, самому заявиться пред светлы очи новгородского князя. Никакого раскаяния, разумеется, просто и доступно объяснить ему, что именно произошло и почему. Хотя возможность наказания ощущалась буквально кожей. Ни одному генералу не понравится, если два его подчинённых поубивают друг друга.