Хейсар
Шрифт:
— Ларка? Ларка, ты?!
В выдохе, раздавшемся над моим ухом, прозвучала такая неистовая радость, что сказать «нет» я не решилась. И, покорно уткнувшись носом в грудь Крома, затаила дыхание.
Меченый балансировал на грани между сном и явью буквально пару мгновений. А потом заскрипел зубами чуть ли не сильнее, чем во сне, выпустил меня из объятий и рывком отодвинулся подальше:
— Прости…
В этот момент его лицо показалось мне гипсовым слепком — оно было иссиня — белым и… мертвым. А вот взгляд — живым. Но полным такой беспредельной боли, что у меня пересохло во рту.
— Ничего страшного… — поежившись, пробормотала я. — Бывает…
К боли тут же добавился еще и стыд:
— Мэй, я…
— Тебе не за что извиняться… — выдохнула я и, пододвинувшись к нему поближе, неожиданно для себя притянула его голову к своей груди: — Это был просто сон… Просто сон, слышишь?
Рука, уперевшаяся в постель за моей спиной, напряглась, и я, почувствовав, что он вот — вот отстранится, ласково поцеловала его в макушку.
Кром вздрогнул, выскользнул из моих объятий и, почему-то решив, что я обиделась, виновато опустил взгляд:
— Спасибо…
Я ответила. Предельно серьезно, намеренно сделав акцент на первом слове:
— Всегда пожалуйста!
Почувствовав, сколько души я вложила в эту фразу, он слегка покраснел, потом осторожно взял мою руку и… прикоснулся к ней губами!!!
У меня тут же задрожали колени и закружилась голова. А когда он снова поднял на меня взгляд, я почувствовала, что горю. Вся. От щек до пальцев ног!
Увидев, как я отреагировала на его обычный, в общем-то, жест, Кром помертвел — мгновенно выпустил мою руку и еле слышно выдохнул:
— Прости! Я больше не буду…
— Только попробуй!!! — хрипло выдохнула я, уперлась ладонью ему в грудь, заставила лечь на спину и, пододвинувшись вплотную, прошептала ему на ухо: — Мне было очень приятно… Честное слово… Просто немного непривычно…
Кром застыл, покраснел сильнее меня и попытался меня усовестить:
— Мэй, ты что творишь?
Ветерок легкого безумия, вскруживший мне голову во время прикосновения к его груди, путал мысли, как хорошее вино. Наверное, поэтому я ляпнула первое, что пришло в голову:
— Укладываюсь спать…
И по — хозяйски положила колено на его живот…
…Ощущения от прикосновения внутренней поверхности бедра к его пышущему жаром телу оказались такими острыми, что я с трудом удержалась от стона.
Закрыла глаза. Мысленно посетовала на то, что чувствую не голую кожу, а ткань рубашки, и неожиданно для себя передвинула ногу еще дальше.
Ощущения стали еще безумнее — волна дикого жара прокатилась от колена к лону, а потом ударила в голову. Не знаю, что почувствовал в этот момент Кром, но, когда я облизнула губы и затуманившимся взглядом посмотрела в его глаза, он вздрогнул и попробовал отодвинуться. И не успел — я обвила его шею рукой и прижалась к нему еще и грудью.
В животе что-то сладко заныло, оборвалось, и я вдруг поняла, что мужчина, лежащий рядом со мной, — Дар Вседержителя [50] , половинка, ниспосланная мне Богами!
Я потерлась щекой о его плечо, приподнялась на локте, убрала в сторону лезущие в глаза волосы и выдохнула:
— Кром по прозвищу Меченый! Я, баронесса Мэйнария д’Атерн, вверяю тебе свою честь, свою ду…
Широченная, покрытая мозолями ладонь заткнула мне рот раньше, чем я успела договорить:
50
Дар Вседержителя — иносказательное название суженого.
— Не смей!!!
— ?!
— Не вздумай!!! — рявкнул Кром и выскользнул из моих объятий: — Ты — хозяйка лена Атерн! И последняя в роду…
— Ну и что?
— А то, что ты обязана выйти замуж и оставить наследника…
…Процесс одевания отложился в моей памяти отдельными картинками: ночная рубашка, грудой ткани валяющаяся у моих ног, чьи-то руки, расправляющие подол грубого домотканого платья в цветах Кейвази, уродливый капор, лежащий на столе, незнакомое лицо с яркими пятнами румян на щеках, отражающееся в высоченном — под потолок — зеркале.
Мыслей не было. Только эмоции — горечь напополам с отчаянием. И ощущение пустоты там, где еще ночью было сердце.
Прощание с бароном Дамиром запомнилось приблизительно так же: я делала вид, что слушаю, кивала там, где требовалось отвечать, благодарила, когда чувствовала, что требуется благодарность, и более — менее вовремя приседала в реверансе.
Тяжелее всего оказалось реагировать на вопросы леди Этерии — почувствовав мое состояние, она несколько раз пыталась достучаться до моего сознания, а когда не смогла — предложила перенести отъезд еще на сутки.
Особого смысла в такой задержке я не видела, поэтому отказалась. И в какой-то момент пришла в себя в рыдване, едущем по направлению к Торговой Слободе.
Смотреть на Крома, сидящего напротив, и снова и снова вспоминать его рассказ о моем ближайшем будущем оказалось невыносимо, поэтому я уставилась наружу и попыталась найти забвение, наблюдая за прохожими.
Как ни странно, смогла — к моменту, когда наш рыдван остановился у лавки мэтра Тикса, я практически смирилась с неизбежным и начала связно соображать. Поэтому заметила, что леди Этерия, сидящая напротив, наряжена в такое же жуткое платье, что и я, а ее телохранитель — Вага по прозвищу Крыло Бури — выглядит как ключник.
Пока мы дожидались хозяина, по словам Ваги, работающего на Тайную службу, и вместе с ним спускались в пахнущий сыростью подвал, мне удалось справиться даже с обидой — я догнала идущего впереди Крома и шепотом извинилась. Но стоило нам пройти по подземному ходу и оказаться на постоялом дворе, битком набитом хейсарами, как у меня снова оборвалось сердце: будущее было рядом! И отказаться от него я не могла…
…Подъем из подвала до площадки второго этажа вымотал меня сильнее, чем пребывание в тюрьме: каждый горец, встречавшийся нам на пути, считал своим долгом выразить мне свое почтение. Причем не абы как, а обязательно с выхватыванием Волчьего Клыка и троекратным воплем, от которого у меня стыла кровь и подгибались колени. Поэтому когда меня наконец втолкнули в какую-то дверь и попросили раздеться, я вцепилась в подол еще до того, как за моей спиной захлопнулась дверь!