Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии
Шрифт:
– Неминуемо должно было обостриться библейское соперничество между братьями Барроном и Ники. Но, – поспешил он добавить, – у мистера Хилтона и помимо Ники были причины продать свою зарубежную собственность. Сначала Кастро национализировал отель «Гавана-Хилтон», а затем было совершено нападение на его отель в Каире. Он говорил мне, что начинает опасаться за свои отели за границей.
Эта тревога тоже сыграла роль в принятии решения о продаже компании, как, разумеется, и разочарование в Ники.
Майрон Харпол не принимал участия в этих щекотливых переговорах, но, как
– Баррон одобрял эту идею, считал, что она принесет корпорации большие деньги. Конрад полностью был согласен. К сожалению, в результате этой сделки роль Ники в компании значительно снижалась. Вспоминая об этом сейчас, думаю – учитывая непредсказуемый характер Ники, – что, наверное, следовало более тщательно взвесить, как такое изменение отзовется на его самолюбии и самооценке. Но Ники вел довольно безалаберный образ жизни, и это делало его уязвимым. Он так доверял людям, что даже не осознавал, что ему грозит.
Соображения власти и денег для Ники не имели такого большого значения, как для Конрада и Баррона. Его больше волновало одобрение отца.
– Но если вы не понимаете значения власти и денег, вы не можете быть преуспевающим Хилтоном, – пояснила Норин Нэш. – У Конрада и Баррона на это были одинаковые взгляды. Баррон часто говорил: «С деньгами приходит власть, а с властью – деньги». Ники же был более эмоциональный, не такой рассудочный. Многие его решения были приняты под влиянием чувств, а не разума. Тогда как Конрад и Баррон были одного склада, более жесткого и рационального.
– Когда шли эти переговоры, мы с Ники были в Африке, на открытии отеля «Хилтон» в Рабате, – вспоминала Триш. – Поскольку я изучала французский, я произнесла на этом языке речь по случаю открытия отеля. Ники очень гордился мною. Мы были чем-то вроде королевской четы, встречая гостей на одном из самых пышных приемов для прессы в истории отелей Хилтона. Но Баррон и Конрад там не присутствовали. Хотя нам это показалось странным, Ники воспринял это как знак доверия. «Значит, они считают меня достойным партнером, если отправили меня сюда одного», – сказал он. К сожалению, оказалось, их отсутствие объяснялось совершенно другими причинами.
– Я люблю тебя! – сказал Ники жене в новогодний день 1967 года за праздничным столом с шампанским. Они не подозревали, что несет им этот год. В тот момент они чувствовали себя невероятно счастливыми, и это было самым главным. – Хочу, чтобы ты это знала, Триш, и верила в это всегда, до конца твоей жизни.
Триш была растрогана неожиданным откровением мужа.
– С чего ты вдруг решил мне это сказать? – спросила она, сморгнув слезы.
– Потому что мне давно нужно было это сделать, – сказал он. – Прости, если иногда я вынуждал тебя думать, что не люблю тебя. Поверь, я знаю, как тяжело, когда любимый человек разочаровывает тебя. Поэтому прошу у тебя прощения.
Что говорить, конечно, Ники не был идеальным мужем. Характер у него был неровный, вспыльчивый, а его пристрастие к алкоголю и наркотикам вынуждало его жену постоянно быть настороже. Но Триш неустанно вела, как она это называла,
Глава 5
Откровенный разговор
– О том, что Конрад и Баррон продают отделение Ники, мы узнали, по-моему, в начале февраля 1967 года, – вспоминала Триш Хилтон. – С нами эта сделка не обсуждалась. Ники увидел статью в «Тайм» [в номере от 27 января 1967 года], вот так и узнал об этом. Нам только и оставалось, что ошеломленно смотреть друг на друга и думать: почему?! Это был очень страшный момент, полное крушение всех надежд. Я сказала: «Ники, я в тебя верю, ты человек очень сильный, ты перенесешь это, и все наладится». – «Верно, – сказал он. – Я это перенесу». На самом деле он был просто потрясен, раздавлен.
Понятно, что Ники сразу договорился о срочной встрече с Конрадом и Барроном. Он взял с собой на встречу Боба Нила, как он объяснил, в качестве свидетеля. Желание Ники иметь свидетеля предполагает, что он решил бороться за свое будущее в компании. Все прошли в кабинет Конрада; он сидел за своим столом, остальные – напротив.
– В чем дело, папа? – начал разговор Ники.
Как рассказывал Боб Нил, Конрад и Баррон переглянулись, как бы решая, кто заговорит первым. Затем Баррон сказал:
– Послушай, это просто-напросто выгодная сделка. Ничего личного, поверь, Ник. – Он добавил, что как-нибудь в другое время они втроем обсудят стратегические причины такого решения. А сейчас они с Конрадом хотят, чтобы Ники понял одно: «это решение не направлено против тебя лично».
– Ты что, издеваешься надо мной? – рассердился Ники. – Что значит «ничего личного»?! – Он напомнил Баррону, что еще года не прошло с того торжественного приема, когда он был объявлен главой международного отделения корпорации, о произнесенных речах, о тостах в его честь. На следующий день об этом появилось сообщение в прессе, и он приступил к работе. – А теперь ты будто заявляешь всем: «Забудьте об этом, оказывается, Ники Хилтон не способен вести эту работу. Просим извинить за дезинформацию». По мне, так это очень даже личное!
– Ник, ты меня не слушаешь, – возразил Баррон. – Повторяю тебе, дело не в тебе, а в выгоде компании.
– Может, нам немного успокоиться, – вмешался встревоженный Боб Нил. Он напомнил, что все они родственники, что они любят друг друга. – Прекрати, Баррон, – обратился он к нему. – Это же Ники, твой брат!
– Не твое дело, Боб, – раздраженно заявил тот.
Вернувшись к теме разговора, Ники сказал, что, на его взгляд, это слияние не принесет им ничего хорошего. Но если уж они так решили, ему придется смириться с этим. Однако у него остается главный вопрос: почему все было решено без него?