Химера
Шрифт:
Не пронесло. Револьвер дымится в моей руке. Я тяжело дышу, приходя в себя, вспоминая где я. Рука трясется и я убираю палец со спусковой скобы. Тут же дверь распахивается и в комнату влетает мелкое тело с пистолетом наперевес.
— Да чтоб тебя со стены обоссали, писклявая, — ору я. — Чуть тебе башку не продырявил.
— Восьмой? — спросила девушка, крепче сжимая пистолет. — Что случилось?
Девчонка испуганно оглядывала комнату, но убедившись, что тут никого нет, все-таки опустила оружие. На ней была длинная белая майка из-под которой торчали худые ноги.
— Я же сказал не раздеваться, — проворчал я. — Брысь отсюда.
— Я слышала выстрел, — пропищала она, жалобно скривив губы.
— Свали я сказал.
Только после того, как на нее рявкнул, мелкая наконец развернулась и вышла из комнаты. Дверь закрылась и я снова оказался в темноте. Уронил руки на покрывало, затем вытер пот с лица.
Переломил револьвер. Вытащил еще теплую гильзу и бросил ее об стену. Та звякнула, отскочила и покатилась по полу, пока не уткнулась в кучу других таких же. Я перевалился через край, где на полу стоял ровный ряд патронов. Взял один и вставил в барабан.
Остатки сна яркими образами угасали в сознании, заставляя сердце биться чаще. Ничего. Скоро это все закончится. Теперь уже осталось не долго.
Я встал с кровати и подошел к стене. Уснуть уже все равно не получится, а злоупотреблять бурдой из фляжки не время. Провел рукой по шероховатой поверхности, ощупывая многочисленные следы от пуль. Скоро придется опять шпаклевать. А может уже и не придется.
Встал на колени, разгреб место на полу от стреляных гильз. Затем подтянул плотный сверток поближе и начал его аккуратно разворачивать. Руки сами взяли револьвер и принялись его разбирать, медленно раскладывая детали на полотне.
Я разбирал оружие механически, не задумываясь. Сам при этом витал далеко отсюда. В голове при этом представлял бескрайнюю пустыню с одиноким сухим деревом в центре. Я стою возле него, а вокруг ничего нет. Кручусь на месте, вглядываясь в горизонт, а образы из сна отдаляются все дальше и дальше.
Первым исчезло тело светловолосой женщины в синем платье. Я столько раз видел ее в луже собственной крови, но так и не смог разглядеть лица. Сейчас оно уменьшается вдалеке, постепенно истаивая.
Руки наматывают смазанную тряпку на шомпол и я начинаю чистить детали револьвера. Надо тщательно пройтись изнутри, убрав остатки пороха. А сам я в это время продолжаю кружиться в бескрайней пустыне.
И уже не ясно, двигаюсь ли я сам или это пустыня вертится вокруг меня. Еще одно женское тело, совсем юное. С волосами как у матери, постепенно отдаляется, забирая с собой видения из кошмаров.
Так будет лучше. Так будет правильней. Ей бы сейчас было около двадцати. Но я не уверен. Воспоминания блеклые и постоянно путаются. Только образы из сна слишком яркие и четкие. Я продолжаю кружиться среди песков, восстанавливая дыхание и унимая сердцебиение.
Это был просто сон. Очередной сон, который вот-вот отпустит меня. И все снова будет как прежде. Пустыня делает очередной круг и черная химера с багровыми прожилками бьет меня в лицо. Шомпол соскальзывает и больно впивается в руку. Острая боль возвращает меня в реальность.
— Твою же восьмерочью… — я так и не закончил фразу.
Дыхание сбилось. Становится только хуже, раз даже медитация не помогает. Раздражение накатывало волной, заставляя руки действовать быстрее. Через несколько секунд я сжимал собранный и готовый к бою револьвер.
— Ладно, — прошептал я. — Значит будем действовать по старинке.
Я встал с колен, предварительно аккуратно убрав инструменты. Нацепил снаряжение, схватил плащ и вышел из комнаты. Дошел до соседней двери и надавил плечом. Щеколда жалобно скрипнула и слетела.
— Вставай, мелкая. На том свете выспишься.
Элис вскочила с кровати, на которой лежала, свернувшись калачиком. Пистолет в руках, одежда на ней. А вот сапоги все равно сняла. Ладно, плевать.
— Что случилось? — пропищала она.
— Слышишь? — спросил я, тыкая в открытое окно пальцем. — Кто-то кричит. Кому-то нужна помощь, инквизитор. А ты тут дрыхнуть собралась. А как же кодекс?
— Ты издеваешься, Восьмой? — щеки девушки налились краской, а глаза недобро блеснули.
— Конечно, — кивнул я с самым серьезным видом. — Догоняй. И пошевеливайся давай.
Выйдя из скрипучей вонючей халупы, которую эта старая швабра называла домом, с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух. Достал фляжку и сделал глубокий глоток. Немного не помешает для согрева.
Огляделся по сторонам, задрал голову наверх, но черной тени нигде не было видно. На автомате приложился к фляге еще раз. Мелкая как раз выбралась на улицу.
— Ты хоть когда-нибудь бываешь трезвым?
— Поверь, малявка. Трезвым я буду нравиться тебе еще меньше.
— Куда мы идем? Я не слышу никаких криков.
— В патруль. Комендантский час же. Пошли, может найдем парочку Ночных или каких ублюдков из числа восьмерок. Мне позарез надо кого-нибудь грохнуть.
— Чтоб было десять? — пробурчала она.
— Нет, после полуночи счет обнуляется. Так что раньше начнем, быстрее закончим.
Мы бесцельно брели по улицам восьмого района. По всему Альтаиру действует комендантский час, когда мирным жителям запрещено покидать свои дома. Восьмому сектору в целом плевать на законы Альтаира.
Но город засыпает, просыпаются Ночные. А вот с этими тварями приходится считаться всем. Стена стоит и сдерживает напор самых голодных, что лезут из пустошей. Но и она не монолит. В город ведет множество путей и мелкие ублюдки умудряются проникать через щели в обороне.