Химера
Шрифт:
Услышав имя Эммы, Гордон изо всех сил старался ничем не выдать своего интереса. Или каких-либо иных чувств:
— Что вы думаете о Уотсон? Она готова отправиться на орбиту на три месяца раньше?
— Она и должна была сменить Билла. Эмма уже готова провести большинство экспериментов на борту. Я полагаю, это вполне реальная альтернатива.
— Я не очень рад этому, — произнес Боб Киттредж.
Гордон устало вздохнул и повернулся к командиру шаттла:
— А я и не думал, что вы обрадуетесь.
— Уотсон — важная часть моего
— До старта вашего экипажа три месяца. У вас есть время для корректировки.
— Вы сильно усложняете мне работу.
— То есть вы хотите сказать, что за это время не сможете создать новую команду?
Киттредж поджал губы.
— Я только хочу сказать, что мой экипаж является работоспособной единицей. И мы не станем прыгать от восторга, если потеряем Уотсон.
Гордон посмотрел на Хэнка.
— Как насчет шаттла сто шестьдесят? Вэнса и его команды?
— Никаких проблем. Уотсон будет дополнительным пассажиром на средней палубе. Они доставят ее на МКС, как и любую другую полезную нагрузку.
Гордон обдумал все это. Они продолжали обсуждать возможности, а не факты. Вероятно, Дебби Ханинг придет в себя, и Билл сможет остаться на МКС, как и было запланировано. Но Гордон, как и все сотрудники НАСА, научился составлять план на случай непредвиденной ситуации, иметь про запас схему действий для любого исхода событий.
Он посмотрел на Вуди Эллиса, требуя окончательного подтверждения. Вуди кивнул.
— Ладно, — согласился Гордон. — Найдите мне Эмму Уотсон.
Она увидела его в дальнем конце больничного коридора. Он разговаривал с Хэнком Милларом и стоял к ней спиной; пусть на нем красовалась стандартная зеленая униформа хирурга, Эмма точно знала — это Джек. Чтобы узнать своего супруга после семи лет брака, не обязательно видеть лицо.
Так же он стоял и в день их знакомства в приемном отделении главной больницы Сан-Франциско, где они вместе стажировались. Он стоял у поста медсестры, заполняя карту, его широкие плечи поникли от усталости, а волосы были взъерошены так, словно он только что встал с постели. Так оно и было — после безумной ночи на дежурстве. Лицо его было небритым, взгляд — усталым, но, когда он повернулся и посмотрел на Эмму, между ними мгновенно возникло притяжение.
С того дня Джек постарел на десять лет, его темные волосы уже тронула седина, а вот поникшие плечи по-прежнему выдавали усталость. Эмма не видела его три недели. Несколько дней назад между ними состоялся короткий телефонный разговор, обернувшийся очередной шумной ссорой. Они были не в состоянии вести себя разумно, не могли спокойно разговаривать, пусть даже недолго.
Поэтому, когда Эмма шла к нему по коридору, ее охватывали мрачные предчувствия.
Хэнк Миллар первым заметил Эмму и тут же напрягся — словно зная, что грядет битва, он хотел унести ноги, прежде чем начнется пальба. Джек, похоже, заметил эту перемену на физиономии Хэнка и обернулся, чтобы посмотреть на причину.
Увидев Эмму, он, казалось, замер, на лице появилась непроизвольная полуулыбка приветствия. Ее можно было истолковать и как удивление, и как радость. Затем, словно опомнившись, он перестал улыбаться, и его лицо стало просто нейтральным — не приветливым, но и не враждебным. «Лицо незнакомца», — подумала она. Так было еще больнее — уж лучше бы он встретил Эмму открытой ненавистью. Тогда бы он продемонстрировал хоть какие-то эмоции, остатки, пусть даже очень жалкие, их когда-то счастливого брака.
Эмма вдруг поймала себя на том, что и ее лицо не менее нейтрально, чем вялая физиономия Джека. Заговорив, она обратилась сразу к обоим мужчинам, никого не выделяя.
— Гордон рассказал мне о Дебби, — объяснила Эмма. — Как она?
Хэнк взглянул на Джека, ожидая, что тот ответит первым. Наконец Джек произнес:
— Она до сих пор без сознания. Мы устроили что-то вроде дежурства в приемной. Присоединяйся, если хочешь.
— Да. Конечно.
Она направилась в комнату посетителей.
— Эмма! — окликнул Джек. — Мы можем поговорить?
— Увидимся позже, — произнес Хэнк и поспешно ретировался. Они подождали, пока Миллар завернет за угол, затем посмотрели друг на друга.
— Дела Дебби плохи, — признался Джек.
— Что произошло?
— У нее было эпидуральное кровоизлияние. Она пришла в сознание и говорила. За несколько минут ее состояние резко ухудшилось. Я был занят другим пациентом. И не догадался вовремя. Медлил с трепанацией, пока… — он замолчал и отвернулся. — Она на искусственном дыхании.
Эмма хотела было протянуть к нему руку, но передумала, зная, что Джек стряхнет ее. Он уже давно перестал выслушивать от нее слова утешения. Какими бы ни были ее речи, сколько бы чувства она в них ни вкладывала, он счел бы это жалостью. А жалость Джек презирал.
— Такое трудно диагностировать, Джек, — только и смогла сказать она.
— Я должен был сделать это раньше.
— Ты сказал, что ее состояние быстро ухудшалось. Не стоит себя корить.
— Мне от этого не лучше.
— Я и не пытаюсь облегчить твои страдания! — с раздражением воскликнула Эмма. — Я просто указываю на тот факт, что ты поставил правильный диагноз. И действовал сообразно ему. Ты можешь хоть раз отнестись к себе не так строго?
— Послушай, речь сейчас не обо мне, — отрезал Джек. — Речь о тебе.
— Ты о чем?
— Дебби еще не скоро выпишется из больницы. А это значит, что Билл…
— Я знаю. Гордон Оби уже сообщил мне.
Джек помолчал немного.
— Дело решенное?
Эмма кивнула.
— Билл возвращается. Я заменю его на следующем полете. — Она посмотрела в сторону отделения интенсивной терапии. — У них двое детей, — тихо произнесла она. — Билл не может оставаться на орбите еще три месяца.