Химера
Шрифт:
Человеческий герой не возражал. Он терпеливо ждал, иногда чуть улыбаясь покрытым шрамами лицом, как будто знал, что это произойдёт, и будто знал, сколько времени зайдёт процесс привыкания. «Три-четыре дня, да?» бросил он. Тирлаэль сидела у костра, доедала походные галеты, которые ей отдал Нильс. Нильс же питался мясом, о происхождении которого Тирлаэль старалась не думать. Он бормотал иногда под нос: «Выжать сок, варить половину часа, не прерывать… если остановиться раньше, можно отравиться…». Котелок ему одолжила Тирлаэль. Она пыталась вспомнить, откуда людской герой мог знать, как правильно
На четвёртый день она привыкла к изменениям, и в запахе магических сил почувствовала новую ноту. Магический фон в дворфских землях был. Тяжёлый, он пах камнем, пещерным мхом, застывшей лавой, железной рудой и металлом. Слабый, почти незаметный аромат ощущался как тёмная каменная пыль и казался затаившимся где-то глубоко существом. Существом, которому очень не нравилось присутствие под землёй Тирлаэль.
Тирлаэль не смогла зачерпнуть эту едва заметную энергию. Каждый раз она начинала чихать и кашлять, а невидимые, тёмные кусочки неизвестной силы становились колючими после каждой попытки. Они покалывали кожу, будто приказывая: «уходи», а «запах» фона начинал раздражать нос.
«Маску. Маску из эльфийских трав» с лёгкой улыбкой посоветовал Нильс, глядя на чихающую Тирлаэль. Тирлаэль уставилась на людского героя. Она пришла бы к этому решению сама. Через несколько дней. Она не стала спорить. Из куска ткани и засушенных трав, она сделала тёмно-зелёную маску, и тёмный фон оставил её в покое.
Они шли по подземным коридорам много дней. Эльфы неплохо видят в темноте, но им нужен источник света. Светом послужил её посох — она зажгла навершие, и оно светило серо-зелёным светом.
Нильс шёл по подземельям, как взявшая след ищейка. Легко находил скрытые проходы, сворачивал с широких тоннелей в узкие лазы, и шёл к какой-то цели. Он останавливался ровно на столько, сколько нужно, и всё чаще морщился, потирая виски. У человека снова начинала болеть голова. Она попыталась сварить несколько простых целебных зелий, Нильс спокойно выпил их, но они не действовали долго. Нильс же зло рубил на части попадающихся им гигантских пещерных жужелиц и пауков. Одинокий встретившийся им пещерный волк просто с визгом убежал от него. Несколько раз Нильс остановился, и рассматривал мусор на земле — обломки грубого костяного топора. Сломанный костяной арбалетный болт. Куски пористого материала.
Их путь закончился, и они вышли к дворфскому городу. Огромные ворота поднимались на несколько метров над землёй. Над ними шла стена и она уходила в пещерный потолок. Суровая стража стояла вокруг входа — закованные в металл дворфы с топорами, мечами, щитами и алебардами.
— Ногг-Кальдир — устало сказал Нильс, и потёр виски. Эльфийка удивлённо оглянулась на него. Её голову скрывал капюшон, а лицо — маска.
Нильс поднял руку, подал знак Тирлаэль — «ждать». Он вышел из тоннеля, направился к воротам. Здесь пещерная стена взмывала вверх. Здесь царил полумрак, хотя на стенах горели светильники, освещая пещеру бледным, но тёплым цветом. Дворфы переглянулись, и взяли оружие наизготовку. Их было семеро.
Нильс легко преодолел расстояние, остановился перед строем нахмурившихся стражников.
— Нельзя! Посторонним, без жетона, нельзя —
Нильс закрыл глаза. Образы всплыли перед ним. Огромные ворота распахнуты, одна из створок лежит на земле, согнутая могучим ударом. Вместо тёплого света, вокруг зеленовато-золотистое свечение, оно поднимается от земли. Грибы покрывают землю, здания, огромное количество светящихся янтарным светом грибов.
— Ты чего, длинноногий? — насторожился дворф.
Нильс посмотрел вниз, на дворфа. Грибы вырастают из земли, из стен, из кусочков мха, из тел. Множество тел разбросано по улицам разрушенного города. Дворфы и крысолюды. Они пытались драться, бежать, прятаться. «Золотая смерть» настигла всех. Между трупов ходят покрытые грибными наростами крысолюды, шляпки закрывают их глаза, они жалобно пищат, слепо целятся костяным оружием.
— Тебя зовут… — заговорил Нильс.
Видение продолжается. Позади колдует Тирлаэль, она ещё не надела свою набитую растениями маску. Она отгоняет пыльцу, говорит что-то о грибах. Нельзя прикасаться к ним, есть их. Отрава, смертельная отрава, но нужно идти внутрь города, его рука размахивает мечом, с него срывается пламя. Горят грибы и крысолюды, он движется внутрь города, и в конце, находят одного, живого, уставшего, отчаявшегося дворфа, что безостановочно повторяет: «Это моя вина». Он будет повторять эту фразу до конца их путешествия, безропотно следовать за ними, до того момента, как…
Нильс наклонился. Дворф поднял ему топор навстречу.
— Тебя зовут Каррум Маеторн. Тебе сто шестьдесят лет, ты вернулся из тоннелей один, потеряв друзей…
Дворф отступает назад. К нему подтягиваются его товарищи, а в стенах открываются недавно прорубленные бойницы для баллист.
— Я не знаю тебя, — говорит Каррум. После нападения крысолюдов, его назначили в стражу. Пока что, на время.
— Баротир, Дульмант, Белнил, — продолжает человек, которого Каррум видит в первый раз жизни. Его лицо пугает. Глаза смотрят сквозь Каррума, будто не считают ни его, ни других стражников, ни стену, ни закрытую дверь препятствием. Приходит понимание — человек опасен. Очень и очень опасен. Каррум вспоминает Рисску, которую он принял за «пожирателя дворфов», и впервые жалеет, что её нет поблизости.
— Я не знаю тебя, длинноногий, проваливай! У тебя нет жетона, ведь так…? — Каррум чуть толкает в его сторону топор.
Нильс выпрямляется. Он задумчиво смотрит на стражу, на стену со стрелками в бойницах. Они ждут его движения, ошибки. Тогда будет бой. Можно начать бой. Ворваться в город, перебить стражу, но…
В городе нет того, что должно быть там. Нет его цели.
— Я ищу крыс. Они напали на город, ведь так? — он спокойно смотрит на Каррума, и не обращает внимание на других дворфов. Один из них достаёт из кармана зрительную трубку.