Химическая свадьба
Шрифт:
Пока они ели, мистер Фелпс поведал о том, что с ними произошло, после того как они вышли из леса в Парчфелдте. Они присоединились к группе беглецов – это были подручные миссис Марчмур, не возражавшие против их присутствия, – и наконец добрались до Сент-Порта, где хирург занялся ранами Свенсона. Потом они два дня добирались на телеге до города, нашли убежище в доме Росбарта, где у доктора началась лихорадка. Фелпс только раз рискнул зайти в Министерство иностранных дел. Его кабинет был разграблен и заброшен, как, впрочем, и кабинеты всех главных чиновников.
– Кто
– Министр иностранных дел, лорд Мейзби, все еще жив, но страдает слабоумием, поэтому всем заправляет заместитель министра Граббе. Младшие атташе, такие как мой собственный помощник, мистер Харкорт, получили повышение, но самые важные решения должны приниматься Тайным Советом или королевой. Однако королева стара, а герцог, управлявший Тайным Советом, мертв. Кто-либо, не имеющий реального влияния, например, лорд Аксвит, может занять его место, но что толку? Все правительство, а также промышленность…
Мисс Темпл прервала его, сказав, что уже это знает.
В повисшей паузе прозвучал голос доктора Свенсона, который откашлялся и сообщил, что Каншер – это агент-провокатор, лично преданный Фелпсу, пользовавшемуся его услугами за границей. После этого Фелпс продолжил рассказ о том, как он ухаживал за выздоравливающим доктором, а тот – за ним самим, а мистер Каншер начал расследование планов их врагов. Перечисление раскрытых планов было прервано мисс Темпл. Она снова сообщила, что уже знает о «Сент-Роял», о заводе, об институте и…
– Но вы не знаете об опасности, угрожающей вам самой, – рявкнул Фелпс. – Негодяи следят за вашим отелем и нападают на людей, служащих вам!
– Чьи это негодяи? – спросила Селеста. – Графини или Вандаариффа?
– Мы подозреваем Вандаариффа, – сказал Свенсон.
– Даже Каншер не смог подобраться близко к Харшморту. Это снова вооруженный лагерь. Заговорщики распространили историю о том, что Вандаарифф якобы болеет малярией, чтобы оправдать его пленение. Можно было ожидать сообщения о выздоровлении, тогда он бы возобновил публичную деятельность, но такового пока не последовало.
– А что с графиней? – спросила девушка.
– Ничего, – буркнул мистер Фелпс. – Никаких признаков ее присутствия.
В башне были грубо сколоченные нары – шесть спальных мест, которые теперь содрогались от храпа мистера Брайна. Мисс Темпл вглядывалась в другой конец комнаты, но не могла разглядеть, спят ли Свенсон и Фелпс, и предположила, что спят.
Селесту разбудил увиденный сон. Она была в Харшморте и стояла нагая перед высоким зеркалом – на ней был только зеленый атласный корсаж. Кто-то наблюдал из-за зеркального стекла, и она испытывала острое наслаждение, представляя жадные глаза наблюдателя, когда гладила округлости своих белых бедер. Ей хотелось узнать, кто это был, и она повернулась к зеркалу ягодицами. Кто-то известный ей? Чань? Провоцируя скрытого наблюдателя своими прелестями, мисс Темпл наклонилась вперед и поместила руку между ног… и вдруг, это казалось неизбежным следствием сладостного восторга, комната изменилась. Зеркало исчезло, за ним открылась ниша, а там тот,
Марево сна рассеялось вместе с ознобом ужаса. Но, когда мисс Темпл глянула на верхние нары, прогнувшиеся под тяжестью мистера Брайна, сладострастный голод, испытанный во сне, вернулся. Во рту она почувствовала неприятный вкус – следствие выпитого вчера вина в сочетании с ее собственным порочным естеством, – и Селеста провела языком по зубам, надеясь, что отвращение поможет побороть желание. Но вожделение не отступало. Она втянула щеки и больно прикусила одну из них. Мужчины слишком близко. Они услышат, они почувствуют.
Прошелестев нижними юбками, мисс Темпл встала с койки и побрела, босая, в другую комнату, она подошла к печке и стояла перед ней, обхватив себя руками и покачиваясь с пятки на носок на холодном полу. Она постаралась вспомнить свой сон. Почему именно Элоиза, а не кто-либо другой, оказалась объектом ее вожделения? Мисс Темпл на самом деле не стыдилась вожделения, но ее смущало то, что его разжигали мысли и желания других людей. Не было ли унижение, которое она переживала, на самом деле ущемленной гордостью?
Элоиза побывала замужем. Она занималась любовью с мужчинами – возможно, даже с доктором, в каком-нибудь скромном домике в рыбачьей деревне. Эта мысль разожгла воображение мисс Темпл: она представила небритое лицо Свенсона, целующего бледную кожу над грудями Элоизы, ее платье задрано наверх и бедра оголены, его согнутые колени напряжены. Мисс Темпл горько и громко всхлипнула. Во сне желание было гротескным. Но сон был фантазией, а грубая правда заключалась в том, что сейчас представило ей воображение: нежные объятия Элоизы и доктора, ее большие и глубокие карие глаза тонут в его голубых. Селеста еще раз всхлипнула и вытерла нос. Тем, что делало желание поистине невыносимым, была любовь.
Она повернулась на звук. Доктор Свенсон стоял в дверях.
– Я слышал, как вы встали. С вами все в порядке?
Она кивнула.
– Вы, наверное, замерзли?
– Мне приснился сон. – Мисс Темпл шумно вздохнула, не сумев сдержать эмоций. – Об Элоизе. Мертвой.
Свенсон вздохнул и сел в кресло рядом с ней, волосы упали ему на глаза.
– В моих снах она жива. Это небольшое утешение, потому что я просыпаюсь, и на меня обрушивается горе. Все же моя память хранит Элоизу Дуджонг в этом мире – ее улыбку, запах, заботу. Это я сохранил.
– Вы любили ее? – Селеста сидела спиной к печке и подобрала юбки, чтобы платье не обгорело.
– Возможно. Думать об этом мучительно. Она не любила меня, увы.
Мисс Темпл покачала головой.
– Но… она сказала мне…
– Селеста, прошу вас. Элоиза ясно высказалась о своих чувствах.
Собеседница ничего не ответила. Толстые каменные стены укутали их тишиной как плащом.
– Вы были с Чанем? – спросил доктор. – До конца?
Мисс Темпл кивнула.
– Той ночью творился хаос. Я почти ничего не помню после той нелепой дуэли.