Химическая свадьба
Шрифт:
– Вы – солдат, ну, в каком-то смысле. Вы все такие суеверные?
– Как и большинство людей, когда дело касается смерти.
– Они должны быть уверены в себе.
– Одиночество вызывает дискомфорт. И нет большего одиночества, чем смерть. – Свенсон потер глаза. – Ваш дядя не собирается умирать, и, мне кажется, вы думаете, что он дурак.
– Величайший.
– Вы отдали свое тело такой же глупости – этой алхимии.
– Я не зациклен на собственной смерти.
– Вы могли умереть раз десять сегодня. Я сам мог прострелить вам голову.
Шофиль улыбнулся.
– Вы бы не сделали этого!
– Сделал
Но Шофиль уже разразился смехом.
– Я могу пригодиться вам! Вот это да! – Шофиль хлопал себя руками по коленям. – Вам сильно повезет, если вы не попадете на эшафот!
Доктор стряхнул пепел на пол, питая отвращение к собеседнику, но еще больше к истине, которая была в его словах. К счастью, на мгновение Шофиль замолчал. Свенсон вспомнил тот день, когда они с Фелпсом вернулись в Парчфелдт… приятный ветерок, белые облака. Он уже был знаком со смертью. Врачебная привычка отстраняться от нее достаточно укоренилась, чтобы он смог вести поиски в лесу и наконец увидеть конечности, сперва принятые им за спутанные ветром ветки, и узнать ее изорванное платье. Фелпс отстал и стоял в отдалении, прижав платок к лицу, но доктор Свенсон этого не мог себе позволить. Его рука осторожно прикоснулась к лицу трупа, уже больше не Элоизы, и все же он не мог не видеть в полуразложившихся останках ту женщину, которую любил. Зияющая неровная рана от клинка графини, почерневшая от давно свернувшейся крови. Запавшие и закатившиеся глаза, белые как молоко. Ее пальцы в траве, всегда такие тонкие, а теперь с грязными и распухшими кончиками, чужие. Он расстелил брезент и очень нежно перенес на него девушку, отвернувшись от примятой земли на том месте, где она лежала, и от насекомых и червей, копошившихся в неожиданно упавшем на них свете.
Это иллюзия, будто мы, живые, отличаемся от мертвых, сказал сам себе доктор. Прошло много времени с тех пор, как Элоиза упокоилась в саду коттеджа своего дяди. Куда нес его поток времени? Чего он достиг, оставшись в живых?
Мелкие акции с Фелпсом и Каншером, слабые попытки сорвать планы врагов. Сохранил жизнь Селесте Темпл и Чаню – на какое-то время. И его собственное выздоровление, то, как он с настойчивостью животного цеплялся за жизнь – к этому его подтолкнула та женщина – настоящее чудовище. Может ли быть более сильное доказательство абсурдности мира?
Он взял в руки свою красную жестяную коробку с сигаретами.
– Я предполагаю, что мы подойдем к Харшморту по каналу? Время должно совпасть с прибытием полковника к воротам?
– Еще лучше, доктор.
Свенсон вздохнул, а потом спросил, как от него и ожидалось:
– Что вы имеете в виду?
Шофиль захлопнул ящичек и отложил его.
– Я ожидаю, что буду не один.
Они сошли на станции Орандж-Канал с двумя гренадерами, последними из людей Бронка, больше не было видно ни души. Доктор вдохнул соленый морской воздух.
– Я думал, к нам кто-то присоединится.
– Не здесь. Нам нужно попасть к каналу.
Шофиль шел так быстро, что Свенсону и гренадерам пришлось перейти на неуклюжую рысцу. Доктор на бегу заговорил с гренадерами.
– Какие
Ни один из солдат не ответил, поэтому Свенсон наклонился к ближайшему из них с нашивками на рукаве.
– Сержант гренадеров – это немалое достижение. Если бы на мне была фуражка, я бы отдал вам честь.
Услышав это, высокий сержант улыбнулся.
– Барлью, сэр, два года как произведен в сержанты. Это Поггс. Не советую сталкиваться с рядовым Поггсом.
Свенсон теперь обратился к Поггсу с уважением и серьезно:
– Уверен, что смогу этого избежать. Но меня беспокоит ваша собственная безопасность.
– Не стоит тревожиться, сэр, – сказал Барлью. – Я вам благодарен.
Они чуть не столкнулись с Шофилем, когда тот неожиданно остановился. Сержант Барлью пробормотал извинения, но Друз шикнул на него, чтобы солдат замолчал, и стал всматриваться в темноту. Свенсон ничего не видел и слышал только шум ветра. Шофиль согнул руки так, будто к чему-то принюхивался. Он прошептал солдатам:
– Один из вас останется здесь. Ждите пять минут, потом догоняйте нас. Будьте осторожны. Будьте бдительны. Пошли.
Рядовой Поггс дисциплинированно уступил дорогу, а остальные поспешили вперед, пока дюны не сменила сверкающая поверхность Орандж-Канала. Дорожки вдоль него были пусты, даже ни одного фонаря часового. Шофиль показал на свечение по другую сторону луга.
– Харшморт.
Свенсон повернулся к каналу.
– Кажется, здесь кто-то должен был к нам присоединиться?
– Будьте терпеливы, доктор. Кто это?
Шофиль бросился куда-то в сторону с поразительной скоростью. В темноте послышались приближающиеся шаги. Сержант примкнул штык и был наготове, но послышался шепот Поггса.
– Доложите! – прошептал Шофиль.
– Кто-то в самом деле следует за нами. Я не сумел схватить его, сэр. Он держался позади.
– Но кто? – Шофиль сжал кулаки. – И вы уверены, что это мужчина?
– Вряд ли женщина, сэр, особенно здесь.
Вдруг Шофиль посмотрел вверх и прислушался. Он повернулся к Свенсону, и на его бледном лице было удивление.
– Я ничего не слышу.
– А вам следует что-то слышать?
– Полковник Бронк уже должен добраться до ворот.
– Возможно, его задержали. У Вандаариффа есть свои люди…
– Нет, мы бы услышали.
Сержант Барлью кашлянул.
– Был пожар, сэр.
– Что за пожар?
– Мы видели его позади нас, там, где был поезд. Полковник, должно быть, поджег станцию. А вы разве не заметили? Нам было сказано вас не беспокоить.
– Не планировалось поджигать никакую станцию!
– Мне жаль, сэр. Тогда мы ошиблись.
– Что за идиотизм! Следуйте за мной и наблюдайте, замечайте ловушки, которых я избегаю, будьте внимательны! Наша цель – пробраться незаметно, а не драться. Полковник Бронк – это крупнокалиберная пушка. А мы – стилет, который втыкают в ухо. Понимаете?
– Зачем мы вообще вам нужны? – спросил доктор Свенсон.
– Они нужны, чтобы следить за вами. А вы понадобитесь, чтобы сохранить мою жизнь. – Шофиль умчался, передвигаясь на своих коротких и тощих ногах быстро, как птица.