Хинд
Шрифт:
– Богатеть энивейно на чём, - Шахин отошёл к раковине и засунул два пальца в рот. – Только, думаешь, угодное это Аллаху занятие? – спросил он, уже отплёвываясь и добавил. – А дрянь всё же твой чай, Боря, чисто дрянь.
– Ща как врежу, что ты за мой чай разговариваешь, - набычился было Боря, но запал прошёл, драться расхотелось. – Я так понимаю, Аллаху угодно, чтобы муслимы не гадали. А если б я открыл контору, я б туда немуслимов нанял. Чисто бизнес. Что харамного? Эх, бабок этим не сделать. А то б пошёл – тепло, сытно, не опасно.
– До попадания
– Чего? Я сам себе рейдер. – Настоящий Боря нагнулся и полез под раковину – туда, где обычные люди держат мусорное ведро. Хлопнула крышка.
– Да у тебя там тайник. – Шахин присвистнул.
– Драгоценные мои, любимые.. Больше вас одну маму люблю. На, смотри. Доказательства. – В каждой руке у Бори было по два мешка и теперь он нетерпеливо развязывал их зубами. – Гляди.
По столу покатились отливая золотом, серебром медали.
– Ни одной бронзы. Видишь, моя любимая? Это я в третьем классе учился, когда её выиграл. Как сразу за мной девушки тогда волочиться стали.. Это было.. Сколько лет назад? Раз-два? – Боря сосредоточенно загибал пальцы.
– Аххахааах, если в третьем классе, то десять лет. А сейчас тебе 27.. Двадцать семь минус десять, получается, получается.. Эу, где мой айфон? – забеспокоился Шахин, прохлопывая себя по карманам куртки. – У девочки забыл.
– Проблемы? – Боря участливо схватил Шахина за подбородок и потянул к себе. – Проблемы, парень?
– Да там типа калькулятор. Десять минус двадцать семь. Эу, наоборот, двадцать семь минус десять.. Чё-т слишком просто. А, вот, ты выиграл эту медаль семнадцать лет назад. Семнадцать. – Шахин смотрел на Настоящего Боря с торжеством Ньютона, открывшего закон тяготения. – Двадцать семь минус десять будет семнадцать. – Повторил он.
Надо же какой я. Значит, диплом вполне заслуженно купил. Значит, соображаю. Коза, значит, та с башнеобразной причёской директриса, которая мне сказала. Да чё она мне сказала?
Год назад Шахин Давудбеков стоял в евроремонтированном кабинете одной из средних школ Москвы и впервый раз – иншаЛлах и в последний тоже – в своей жизни чувствовал некоторую неловкость.
– Очень хорошо. – Вещала, рассматривая его из-под очков, старорежимной грымзости дама, лет десять как вышедшая из бальзаковского возраста. – Аттестат о среднем образовании мы вам выдадим, только деньги вперёд.
– Деньги это не проблема, мне б диплом. – Шахин льстиво потупился.
Когда в достатке денег много, то все проблемы на нуле.
– Будет вам аттестат, а за дипломом не к нам – это в ВУЗ вам обращаться.
– Да я собственно говоря.. Он хотел уже рассказать, что именно распоряжение деканата с требованием предоставить свидетельство о прохождении программы средней школы до конца второго курса пригнало его сюда, но сдержался.
Не всегда говори и везде разглашай то, что знаешь. Вспомнилась широко известная в расширяющихся кругах его окружения – опять тафтология! – песня.
– Зайдите через неделю.
Через неделю из рук директрисы в его оббитые о груши, кирпичи и чужие рёбра ладони
– Да, не зря говорят, без бумажки ты букашка. Даже Ваша нация это признаёт.
– Чего? Откуда вы знаете, какой я нации?
Но директриса не слышала его.
– Даже Ваша нация.. Приехали сюда, платите за липовые свидетельства. Потом измываетесь над нашим городом и культурой.
– Я измываюсь? Кого я мою? Я не понял, вам мыло надо? Или наоборот?
– Измываетесь. В метро от вас грязно, ходят попрошайки.
– Я не езжу в метро.
– Напились нашей крови, купили себе мерседесы. Конечно, одни мы на метро ездим.
Он положил перед ней лишнюю тысячу у.е. и вышел, тихонько притворив дверь.
От того случая у него осталось вырезанная на обоях в своей комнате, после поиска в словаре, надпись «измываться = издеваться» и неопределённо-устойчивое чувство гадливости.
Аттестат Шахин отдал в деканат и благополучно забыл о существовании школ, среднего образования и прочей ерунды, омрачающей жизнь достойных людей исключительно в случае аляфранка сдвинутых родителей, отправляющих чадо в Оксфорды, Итоны и прочие прибежища будущих лиц нетрадиционных ориентаций – гомосексуальной, шизоидно-параноидной, депрессивно-шоппингоидной эт сетера, эт сетера..
– Причём здесь десять?
Оо, где это я нахожусь. Очнись, Шахин, ты у Настоящего Бори и лучше слушай его внимательно, а то обидешь, что будет? По шее от Шилы получишь, вот что будет. Боря любимая Шилина деточка, верный-верный секундатор, экзекутор и просто лицо, которое удобно брать на переговоры с клиентами. В качестве «убеждательного аргумента» .
– Ахишка, вугага, чё с тобой? Эу, я не железный. – Шахин дёрнулся из крепкой руки, сжавшей его предплечье.
– Ты не железный, ты придурок. Математик фиговый..
– Эу, ты что на меня катишь, ауу. – Ответил он как можно ласковей. Лучше с ним не спорить, лучше его не злить. О Всевышний, пошли же Настоящему Боре хорошее расположение духа! Пошли скорее. Он, конечно, всегда извиняется «Прости ради Аллаха, братка. В ударе был. Помутнение мозгов.» , но быть битым совсем не улыбается. О Всевышний, помоги же мне и я сегодня сделаю дополнительный намаз!
– Чудак ты человек, - прозвучало над ухом довольно миролюбиво, - ты отдаёшь себе отчёт, какую телегу гонишь?
– Ну?
О Всевышний, Всевышний.. Куль, хува Аллаху ахаду, Аллаху самаду, лам йалид ва лам йуладу..
– Ты понимаешь, любимая ты моя скотинка – благожелательное обращение. По праву Шилиной ударной артилллерии обращается с другими фамильярно. Не часто. Иногда. Когда перезлится.
Когда перезлится.. Гора с плеч.
– Чего понимаю? – теперь можно и понахрапистей. Пускай не забывает, что Шахин в конце концов творческий центр их начинаний. Если б не Шахин, кат из одного конца страны в другой перевозить было б в разы сложнее.