Хирургическое вмешательство
Шрифт:
– Даниль, - сказал он вполголоса, - а вам не кажется странным, что стфари так хорошо говорят по-русски?
Ксе это, очевидно, удивляло, но причина на деле была до смешного обыденной.
– Да у них просто языковые матрицы переписаны, - хмыкнул аспирант. – Причем странно как-то переписаны, не по нашей методике. Норвежцы, что ли, делали?
– Нет, - сказал Ансэндар, усмехнувшись, - не норвежцы… Садитесь, Даниль. До деревни еще два часа езды. Останетесь у нас переночевать, а утром пойдете на поезд.
Аспирант вообразил себе эту деревню и эту
– Спасибо, люди и боги, но – извиняюсь. Сюда я еще протрясся, но опять куда-то ехать меня жаба душит.
Менгра расхохотался.
– Тут останешься или пешком пойдешь? – ернически уточнил он.
– Пешком, - совершенно серьезно ответил Даниль.
И исчез.
Он не стал сразу возвращаться домой; день выдался богатый на впечатления, и закончить его хотелось не в скорбных думах о страданиях Матьземли, а как-нибудь поприятнее. Кроме того, еще даже не стемнело окончательно. После молчаливых полей и игры закатных отсветов в небесах перспектива завалиться в кабак Сергиевского как-то не прельщала; он понял, что не успел насытиться тишиной и безлюдьем.
Поэтому Даниль вышел где-то на заброшенной просеке и побрел по ней куда глаза глядят, изумляясь сумеречному зыбкому свету и дыханию леса.
9.
– Однако, - оторопело сказал Ксе, как завороженный пялясь на то место, где только что стоял аспирант. – Однако. Ну, спасибо, что заплатил вперед…
Жень иронически засмеялся и сморщил нос.
– Подумаешь! – заносчиво сказал он. – Папка тоже так мог. И я смогу. Потом.
– А что это было? – спросил Ксе, подняв голову.
Ансэндар улыбался.
– Бог стоит надо всей страной, - объяснил он. – Физическое тело может находиться где угодно, с места на место его можно переместить мгновенно. Если, конечно, система храмов и инициированного жречества работает как положено.
– Так он же не бог, - недоумевал Ксе.
– Они там много всякого могут, в этом своем институте, - Менгра сощурился на узкую полоску золота, догоравшую над лесом. – И такую штуку, выходит, тоже… Хотел бы я знать, на что они еще способны.
– Думаешь, они могут помочь? – полушепотом спросил Ансэндар.
– Кто знает.
Несколько мгновений все они молчали, глядя куда угодно, только не друг на друга, а потом Менгра влез обратно в машину и, не закрыв еще двери, сказал:
– Забирайтесь, что ли. Скоро ночь настанет, а нам еще тарахтеть и тарахтеть, - и ухмыльнулся, - мы-то так не сиганем… пешком. Крутой парень твой Даниль оказался, Ксе, крутой…
Усаживаясь на ставшее просторным сиденье, шаман подумал, что так ничего и не понял. Ситуация ему не нравилась, и с самого начала не понравился ему аспирант, которому Лейнид, на горе, всучил его телефон. А как интуиция играла! До холодного пота и дрожи… Полученная от Сергиевского сумма, конечно, оказалась кстати, но и без нее прекрасно можно было бы обойтись.
Стфари тихо разговаривали; Ксе впервые слышал, чтобы они разговаривали на своем языке, но понимал их. Ансэндар и Менгра размышляли о том, как вернуться домой.
Жень сполз на сиденье вперед и закрыл глаза; глядя на него, шаман почувствовал, насколько вымотался за день. Хотелось спать и ни о чем не думать. «Вот бы мне тоже так уметь, - сонно позавидовал он. – Раз – и на месте…» В Сергиевском чудилось что-то от Льи: пусть он не позволял себе невежливости, но казался таким же непрошибаемо компетентным; он словно стоял на ступеньку выше всех остальных. Сходство это смутно раздражало Ксе. Впрочем, Даниль, по всей видимости, тоже ничего не понял, и это как-то с ним примиряло.
Дорога стала ровнее – может, здесь меньше ездили и не пробили таких глубоких колей, может, просто подсохла почва. Машину перестало трясти так сильно, покачивающийся ее ход и гудение мотора убаюкивали. Ксе сомкнул веки.
Некоторое время ехали в тишине; потом Менгра сказал вполголоса:
– Тучи идут… ночью дождь будет.
– Да в такую холодрыгу и снег пойти может, - отозвался шаман, приподнимаясь. Пришло в голову, что нехорошо спать, когда кто-то настолько же уставший сидит за рулем, и хотя врезаться тут, вроде бы, не во что, все равно вежливость требует поддерживать разговор ни о чем. Он глянул на небо и сказал:
– Надо же, везде чисто. Только одна туча…
– Бывает…
– А далеко еще?
– Полчаса, может, меньше. Уже наши поля видны.
К дороге вновь с двух сторон подступил лес; вернее, лес был с одной стороны, с другой – редкая лесополоса, высаженная для защиты от ветра. Деревья были старые и поднялись высоко, но высажены были в неестественном, геометрически правильном порядке. За поворотом открылся новый участок совершенно прямой дороги. Навстречу от дальней опушки шел огромный черный джип в сопровождении бело-синих автомобилей милиции.
– Вот тот еловый клин видишь? – благодушно сказал Менгра. – За него завернем – и уже деревня видна будет… а это-то кого сюда занесло? Под коттеджи, что ли, землю присматривали? Нету здесь земли под коттеджи…
Джип остановился. Две из четырех милицейских машин притормозили рядом с ним, остальные проехали дальше.
– Да что такое… - пробормотал Менгра.
– Синяя «Нива», остановитесь! – хрипло потребовал мегафон.
– Уй-ё… - выдохнул Ксе.
«Чушь какая-то, - думалось ему. – Не может этого быть. Не сейчас». Происходящее казалось дурным сном. Интуиция шамана молчала, он ничего не чувствовал, Матьземля не обращала на них внимания, поглощенная собственной болью, и даже когда машину окружил полностью экипированный спецназ, Ксе мог думать только об одном: пусть все это окажется ошибкой и можно будет еще подремать.