Хирургическое вмешательство

Онойко Ольга

– Фу!

Шаман разлепил веки.

Перед Псом, насмешливо скалясь, стоял Даниль.

Часть третья.

Дождь кончился.

Грозовая туча, накрывшая мир, как крышкой накрывают садок, рассеивалась – без спешки, но все же слишком быстро для настоящей: не прошло и минуты, как первые звезды затеплились в ее разрывах. Прощание солнца бледнело на западе, а может, всего лишь прояснялся взгляд. Налетел ветер, показавшийся невероятно, по-летнему теплым, и стал трепать полы светло-серого легкого плаща, накинутого

на плечи Даниля. Ксе смотрел и не верил. Он успел почувствовать себя мертвым, даже бояться перестал, он мысленно попрощался со всеми и ждал только, когда Пес вышибет его тонкое тело из плотного и можно будет отправиться на поиски следующей жизни. Чувства шамана больше всего походили на недоуменное разочарование, а вскоре оно сменилось веселой злостью. «Гад! – про себя сообщил Ксе кармахирургу. – Ты и это, что ли, все видел?! Какого же хрена ты выпрыгнул в последний момент, как рояль из кустов? Раньше не мог, да?»

Задать эти вопросы вслух Ксе намеревался чуть позже, когда Сергиевский разберется с Псом и остальными неизвестными тварями. В том, что Даниль на это способен, шаман ни секунды не сомневался.

– Привет! – провозгласил Даниль с характерным акцентом интернетчика, и растопырил руки, ухмыляясь от уха до уха.

У Ксе волосы поднялись дыбом, когда в ответ послышался жестяной шорох и звуки глухих ударов: бойцы спецназа оседали на асфальт. Ни один из них даже не попытался смягчить падение. Суженными глазами, неподвижная, Варвара Эдуардовна следила за происходящим. Великий Пес опустился на корточки и медленно перекатывал из стороны в сторону крупные пламенеющие зрачки. Призрак-Координатор почти исчез; лишь напрягая зрение, можно было различить рядом с женщиной его прозрачную стеклянистую маску.

– Привет, парни, - уже с нормальной дикцией сказал Даниль, оглянувшись. – Я вот вспомнил, что попрощаться забыл, да и не объяснил, куда это я вдруг сгинул… Мало ли, чего вы подумали. Решил, вернусь, скажу. А тут, еп-пишкин кот, локальный армагеддец какой-то, - и он скорчил рожу.

В лесу, обступавшем дорогу, неожиданно пробудились птицы; их робкий перещелк ударил по ушам Ксе, точно грохот стадионных динамиков.

– Даниль, - сказал шаман и глупо улыбнулся. – Ну, блин, Даниль…

– Даниил Игоревич, - тихо произнес невыразительный голос Координатора, - прошу вас, не вмешивайтесь.

Сергиевский обернулся к жуткой троице; пряди длинных волос метнулись ему в лицо, и Данилю пришлось пальцами зачесать их за уши.

– Это почему же?

Ксе подумал, что аспирант говорит так же весело и нагловато, как божонок. Только интонации эти в данилевом голосе не скрывали отчаяния и страха. Они были просто так, сами по себе.

– Для вас это только минутный каприз, - мягко сказал призрак. – Но он многим может очень дорого стоить.

– То есть как? – уточнил Даниль, сунув руки в карманы и раскачиваясь с носка на пятку.

Воздух сгустился и утратил прозрачность, обрисовывая перед аспирантом, на уровне его лица, безглазую маску Координатора.

– У тебя есть человеческая форма? – поморщился Сергиевский. – Противно, когда перед носом рябит.

– Даниил Игоревич, - еще тише прошелестела тварь, игнорируя его слова, - прошу вас, отступитесь. У вас нет причины вмешиваться.

Даниль сощурился.

– А вот не люблю я, когда людей собаками травят, - сказал он. – А хоть бы и богов, все равно не люблю.

Менгра-Ргет смотрел на него и улыбался – скупо и светло. Ансэндар, потупившись, отошел в сторону, и как будто проснулся замерший у машины Жень – кинулся к шаману, подставил плечо руке. Это было кстати: Ксе уже собирался лечь на асфальт рядом с омоновцами. Удар Пса убил бы его мгновенно; долгое время находиться рядом со стихией уничтожения само по себе стало тяжелым испытанием для шамана. Пока он чувствовал только головокружение, но боялся, что этим дело не ограничится, и его тонкое тело еще не одну инкарнацию будет вспоминать о встрече.

Даниль окинул взглядом дорогу.

– Кто додумался милицию задействовать? – нехорошо усмехнулся он. – Что-то мне подсказывает, что хозяин тебя, Варька, за ушком не почешет.

– Что? – прошептала блондинка; лицо ее исказилось и показалось в этот миг совершенно человеческим.

– Ты же кошка, - уверенно опознал Даниль, и она вздрогнула, как от удара, отшатнулась, беспомощно глянула на равнодушного Координатора.

– Даниил Игоре…

– Кошка Лаунхоффера, - продолжал тот глубокомысленно. – Доберман. Ястреб. Что вы тут делаете, блохастые?

– Ее Варвара Эдуардовна зовут, - хихикнул Жень.

– Ух ты, - удивился Даниль. – Что, киса, настоящее отчество взять не посмела? Это правильно.

– Уважаемый Даниил Игоревич, - ровно проговорил Координатор. – Ответы на ваши вопросы следует искать не у нас. Прошу вас, отступитесь. Мы должны закончить…

– С ответами я как-нибудь разберусь. – Ветер бил Данилю в затылок, и он все откидывал и откидывал с лица длинные волосы. – А ваша тест-миссия уже закончена, зверятки. Идите к хозяину.

– Я сожалею, - едва слышно сказал призрак. – Я сожалею, Даниил Игоревич, но…

Боги разом отступили на шаг. В глазах у Ксе стало черно, бело и снова черно; все звуки пропали, рухнув в бездонную немоту, и на миг исчезло контактерское восприятие, весь его спектр – шаману показалось, что он лишился осязания. Невольно Ксе поднял руку к лицу – загородиться от вспышки, хотя она не имела отношения к физическому зрению. Выплеск энергии был настолько сильным, что Матьземля вскрикнула от страха и боли, страшно разволновалась и стала о чем-то просить Ксе; она, как обычно, сама толком не понимала, чего хочет, и шаман стал пытаться успокоить свою стихию, лишь вполглаза следя за происходящим в пяти шагах от себя.

Много позже, от Женя, он узнал, что ошибся: Даниль и не думал играть перед адским зверинцем собственной силой. Кармахирург всего лишь перекрыл капилляры богини, энергетические потоки, в радиусе двухсот километров. Тонкая энергия немедленно образовала тромбы, а те взорвались.

…Великий Пес поднялся и опустил голову на грудь; руки его плетями свесились вдоль тела. Киноидному божеству явно непривычен был человеческий облик, уместных жестов Пес не знал, но вид его, тем не менее, был красноречив.